– Хм… Теперь его, по крайней мере, объявили в розыск. Посмотрим, что будет.
Навигатор выдал оповещение. Оставалось всего двадцать минут до сбора на Ратушной площади, едва ли они прорвутся к этому времени.
– А Роза собрала войска? – спросил Карл.
Ассад поднял вверх большой палец. Несомненно.
Карл надавил на газ и включил обе сирены и синий проблесковый маячок.
Они подъехали к главному входу в Тиволи и припарковались на тротуаре, чтобы машину было не заметно с Ратушной площади. Затем прошли вдоль стены здания к самой площади и оказались на углу ровно в ту секунду, когда фургон переехал улицу по диагонали и врезался в направлявшийся к строительной площадке у Дома промышленности грузовик, до отказа нагруженный железной строительной арматурой.
Повсюду царил хаос. По их стороне улицы двое полицейских в гражданском преследовали мужчин в черных костюмах, другие окружили кольцом пару женщин, не успевших убежать. На проезжей части столкнулись еще две машины, в то время как фургон оказался буквально впечатанным в асфальт на дороге, так что искры разлетелись во все стороны. Люди кричали, пребывая в шоке; некоторые обвиняли в случившемся полицейских.
Ларс Бьёрн явно не погладит их по головке за такое развитие событий.
* * *
– Как вас зовут?
– Мириам Делапорте.
– Профессия?
– У меня нет профессии, я попрошайничаю на улице.
Карл кивнул. Она была первой, кто сказал об этом прямо. Достойно уважения.
– Вы принадлежите к клану Золя?
Мириам кивнула. Остальные женщины начинали дрожать, когда он упоминал Золя, а эта – нет.
– Мириам, откуда вы приехали? – спросила Роза.
– Из Крегме в Северной Зеландии.
– Ну да, но – вы там родились?
Женщина пожала плечами:
– Я никогда не видела своего свидетельства о рождении.
Ага, значит, и эта туда же.
– Что скажут по этому поводу ваши родители?
– Я даже точно не знаю, кто они такие. Как и многие из нас. Мы все – одна большая семья.
Карл с Розой переглянулись. Удивительно, насколько она была невозмутимой.
– И больше я ничего вам не скажу, – добавила женщина.
Карл придвинулся к ней поближе. У нее были замечательные глаза, не просто красивые, но еще и живые. Она чувствовала, что Ассад сидел за ее спиной, не спуская с нее глаз, и замечала, что за видимым дружелюбием Розы скрывалась готовность просидеть здесь столько, сколько потребуется.
Мириам ясно понимала, что из помещения, в котором она находилась, пути на свободу не было.
– Я могу сказать вам, что Золя погиб под грузовиком; вы же видели, насколько серьезным было столкновение. Это поможет развязать язык?
Она отвернулась. На ее лице не появилось никакого намека на какую бы то ни было реакцию.
– Сегодня погиб еще один мужчина, в Эстебро. Он также умер под колесами тяжелого транспорта. Неожиданно он вылетел на проезжую часть и угодил под автобус. Мы не знаем, кто это, но думаем, что он может оказаться одним из ваших. У нас есть фотография лица убитого; можем ли мы вам ее показать?
Женщина не отвечала. Тогда Роза подтолкнула к ней фотокарточку.
Спустя полминуты любопытство возобладало, и Мириам повернула голову.
И Роза, и Карл отметили ее реакцию. Не дрожь, не поверхностное изменение выражения лица – нечто более универсальное, сидевшее глубоко; оно, как острая боль в диафрагме, вызвало сильное недомогание. Желудок чуть сжался, тело едва заметно подалось вперед, изменилось положение ног.
– Кто он? – спросил Карл. – Вы любили его?
Ответа не последовало.
– Мы все равно узнаем. Тут, в управлении, много ваших, есть у кого спросить, – заметила Роза. – Парни говорят гораздо больше, чтоб вы знали. И все-таки, почему же так получается, Мириам? Потому что вы, женщины, опасаетесь, что вас побьют, если вы будете слишком разговорчивыми, поэтому? Из-за этого у вас больная нога, Мириам? Я же вижу, так вышло не случайно.
Она по-прежнему молчала.
Тогда Ассад выступил вперед и поставил стул рядом с Мириам, словно являлся ее советником или покровителем, который собирался отвечать от ее имени.
– Она ведь не отвечает, так что спрашивай меня вместо нее, – спокойно предложил он, взглянув на Розу.
Та нахмурилась, но Карл одобрительно кивнул. Почему бы и нет?
– Она боится побоев, Ассад?
– Нет. Она боится стать ничьей, вот почему.
Женщина повернулась к нему. Возможно, она удивилась, возможно, не совсем поняла его слова.
– А еще она боится самой себя, – продолжал Ассад. – Боится того, что не сможет стать иной, чем она есть. Простая воришка-попрошайка, с которой никто, кроме ее так называемой «семьи», не хочет иметь ничего общего. А также она боится, что они решат, что она болтает больше, чем остальные, а я вот-вот изобью ее до крови.
Карл хотел было возразить, но в тот же миг заметил, что кожа вокруг ее глаз разгладилась, а взгляд стал более сконцентрированным.
– Не делай этого, – запротестовала Роза, но Карл положил руку ей на плечо.
– Ассад прав. Этого всего она и боится. А еще – того, что мы вышлем ее в лагерь для беженцев Сандхольм вместе с теми, кто узнает, что она обо всем растрепала. Теперь я понимаю ее лучше.
Он повернул голову к девушке, спрятав в кулаки большие пальцы.
– Вы знаете, кто такой Марко, да?
– Я же сказала, что больше не стану ничего говорить, – повторила она почти неслышно.
Отлично, значит, она готова была сдаться.
– Роза, не могла бы ты рассказать мне, что мы можем сделать для Мириам, если она поможет нам разобраться в том, во что вмешался Марко? – спросил Карл.
Мириам зажмурилась.
– Я ничего не расскажу, пока она не заговорит, – настаивала Роза. – Я только замечу для Ассада, что если она нам не поможет, мне кажется, Марко загонят до смерти.
– Что ты имеешь в виду, Роза? – переспросил Карл.
– Я имею в виду, что Мириам прекрасно знает, кто такой этот Марко, и что она испытывает привязанность к нему. И я могу ее понять, потому что Марко – чудесный парень.
Карл на мгновение задумался над ситуацией. Допрос являлся своего рода искусством, овладеть которым в совершенстве давалось не многим, и в данный момент их команда испытывала некоторые проблемы, это очевидно. Однако, несмотря ни на что, игра, затеянная Ассадом и Розой, оказалась любопытной. Мёрк понятия не имел, куда клонил Ассад, но где-то в глубине души Мириам уже сама осознала, что ей не удастся отделаться молчанием.
