– Нет, до этого не дошло. Он даже не попытался выдвинуться на защиту.
– Звучит как-то странно… Зачем удалять материалы?
– По той же причине, по которой ты не хочешь превратиться из вице-комиссара полиции в просто комиссара полиции, я так полагаю.
Карл уставился на Ассада. Что, черт возьми, он имел в виду?
– И почему же я не хочу?
– Потому что в таком случае тебя переведут на совершенно другую работу, Карл. – Ассад улыбнулся. – Ведь ты же не захочешь быть начальником полиции в Йорринге, верно?
Ассад был прав. Дай бог, чтобы до этого никогда не дошло.
– То есть ты имеешь в виду, он опасался повышения по службе в случае получения докторской степени? Малена Кристофферсен так сказала?
– Она сказала, что он был вполне удовлетворен своим положением и совсем не относился к типу людей, которые фараонятся.
– Фанфаронятся, Ассад. Ты ведь имел в виду фанфарониться? Но на кой ляд он тогда вообще затеял свою научную работу?
– Малена Кристофферсен пояснила, что его матушка очень хотела, чтобы он защитился, так как его отец тоже обладал докторской степенью, но после ее смерти так и не завершил начатое.
Карл кивнул. Портрет Вильяма Старка постепенно прояснялся. Это человек нравился Мёрку все больше и больше.
– И о чем же была его диссертация, мы знаем?
Ассад полистал свои бумаги.
– Малена Кристофферсен точно не помнит, но что-то про учреждение фондов в международном контексте.
– Блин, звучит забавно…
Карл опустился на корточки и заглянул в сейф. Как ему уже сказали, тот оказался совершенно пуст.
Затем полицейские прошлись по подвальному помещению, где не оказалось ничего примечательного.
Они уже собирались уходить. Карл тщательно осмотрел потолки и стены на предмет неровностей, однако все выглядело ровненьким и аккуратным. Чересчур аккуратным, на его вкус.
– Есть что-нибудь на чердаке? – спросил он у Розы, когда ее задница показалась в потолочном люке, ведущем на чердак.
Она вытерла лицо, качая головой.
– Только чертова куча паутины, а я ее терпеть не могу.
Мёрк кивнул. Всегда нелегко было вникать в материалы спустя такое количество времени. Быть может, Малена Кристофферсен слишком старательно прибиралась, а может, ключевой бумажный клочок сгинул в мусорном ведре или в кармане одного из воришек… Возможно, когда-то тут и присутствовали какие-то улики, но время стерло их все.
– Хм… ну что ж, давайте завершать. Не многое удалось нам выяснить… Но мы еще можем заглянуть к соседке напротив и помучить ее расспросами о людях, совершивших взлом. Она как раз снова принялась за посадки, насколько я вижу.
Он взглянул на женщину, сидевшую на корточках рядом с ящиком рассады в саду, и вдруг заметил мальчика, который стоял на тротуаре на противоположной стороне улицы и смотрел в окно. Отнюдь не внешность парня заставила Карла нахмуриться, хотя подросток выглядел убого и был похож на беспризорника. А контакт взглядами, который на долю секунды установился между ними. Как будто обвиняемый встретился с судьей. Иногда такое выражение возникает во взгляде человека, который осознал, что только что оказался лицом к лицу со своим врагом.
Мальчик отвел взгляд, отвернулся и исчез так быстро, что Карл даже не успел подойти поближе к окну.
Парню не понравилось, что его заметили; это было очень странно.
– Вы его видели? – спросил Мёрк, но оба его помощника замотали головами. – Этот малый, кажется, не обрадовался, обнаружив нас здесь.
Глава 15
Марко прождал час, прежде чем прокрался обратно и с удовлетворением констатировал, что исчезли и женщина с ящиком рассады, и полицейский автомобиль.
Тогда он спокойно проследовал по дорожке, не сводя глаз с входной двери, и, не обнаружив таблички, предупреждавшей о наличии сигнализации, принялся обходить дом. С противоположной стороны он нашел подвальное окно без щеколды; оно едва превышало тридцать сантиметров в высоту, створка была прочно и основательно прикреплена к оконной раме изнутри.
Марко позволил себе улыбнуться, ибо здесь чувствовал себя как дома. Он сжал кулак, направив локоть к центру окна, немного поднажал, чтобы стекло чуть подалось, и принялся легонько постукивать другой рукой по кулаку, в то время как локтевой сустав, словно долото, долбил стекло. Звук, когда по стеклу паутиной во всех направлениях разошлись трещины, оказался почти неслышимым, а осколки теперь было проще простого извлечь один за другим.
Когда под стеной дома выросла кучка стеклянных обломков, а оконное отверстие стало черной дырой, ведущей в подвал, Марко лег на спину, вытянув перед собой руки, и проскользнул внутрь ногами вперед. Для парня его комплекции было бы достаточно и гораздо более маленького окошка.
Подвал оказался всего лишь крошечной комнаткой, шириной примерно в треть от самого дома. Оштукатуренные стены и спертый воздух, напитанный влагой и частицами стирального порошка. Этим помещением, представлявшим собой комбинацию прачечной, мастерской и кладовки для хранения соленых огурцов, явно пользовались очень-очень давно. На упаковке со стиральным порошком, стоявшей на стиральной машине, было написано «Омо». Марко потряс коробку и с удовлетворением обнаружил, что порошок давно превратился в камень. Да, все так и было. Сюда больше никто не приходил.
Бросив быстрый взгляд на банки с краской и инструменты, явно уже ни на что не годные, он прошел к двери, ведущей на лестницу, отпер ее и распахнул настежь, таким образом обеспечив себе запасный выход наружу. Затем поднялся на первый этаж, отыскал дверь на веранду и открыл ее тоже. Готов второй выход. Только после этого Марко остановился и принялся искать датчики движения и прислушиваться к малейшим сигналам. Он пытался найти любой намек на полупрофессиональную сигнализацию, привязку к мобильному телефону или к стационарному телефону кого-либо из соседей.
Не обнаружив ничего в этом роде, Марко начал систематический обход помещения, буравя взглядом жилые комнаты. При обычном взломе его глаза привычно пропускали все, что могло напомнить о жильцах. Сострадание к тем, у кого они воровали, было худшим чувством, так всегда утверждал Золя. «Действуйте так, словно все это имущество ваше, а люди, которых вы видите на фотографиях в доме, вам абсолютно чужды и безразличны. Игрушки принадлежат вашим сестричкам и братишкам и не имеют никакого отношения к детям, проживающим в данном жилище. Помните об этом». Последнее давалось особенно нелегко.
Но Марко уже не был преступником. Он пришел сюда не за тем, чтобы красть вещи, принадлежавшие этим людям; он был здесь для того, чтобы узнать истории их жизни, увидеть все эти маленькие свидетельства того, кем они были и почему. Поэтому мальчик начал с выдвижных ящиков и всевозможных документов.
Было очевидно, что Вильям Старк являлся человеком, высоко ценившим порядок, это Марко понял сразу по содержимому ящиков и сервантов в гостиной и столовой. В ящиках обычных людей творится полный бардак. Зажигалка «Ронсон» с незапамятных времен, множество мобильных телефонов различных размеров, зубочистки в пластиковых футлярах, салфетки в полупустых упаковках… В одном ящике – скатерть, в другом – флаг для празднования дня рождения… Он заглядывал в подобные места не менее сотни раз, но тут все было иначе, потому что Вильям Старк всего этого не хранил. Да и на стенах и полках отсутствовали какие-либо пережитки былых времен. Ни фотографий юного Вильяма рядом с родителями в день конфирмации, ни радостной улыбки и студенческой шапочки, никакого тебе блюда с рождественскими открытками, ни одной репродукции или литографии на стене. Ностальгия тут не задерживалась. Рукописные налоговые и страховые документы, разложенные по папкам, коробка с иностранными монетами, распределенными по пакетикам в зависимости от страны происхождения, копии документов, связанных с командировками, стопочки посадочных талонов, туристические брошюры, рукописные описания отелей в различных странах в алфавитном порядке, скрепленные растянутыми резинками…
