Марко кивнул. Подобного человека он никогда в жизни не встречал.
В совершенно иначе пахнущих смежных комнатах он обнаружил женские вещи. То, что находилось в небольшой, выкрашенной желтым цветом комнатушке, явно больше не интересовало обитательницу. Пересохший аквариум, пустая птичья клетка, постеры с явно отправленными в отставку «бойз-бендами». Комната матери, наоборот, создавала впечатление обновленной и давала представление о том, кем была когда-то и, вероятно, до сих пор являлась эта женщина. Множество книг на полках, огромное количество сумок и летних шляп, громоздившихся штабелями на шкафах. Пол был уставлен обувью всевозможных типов, а на крючках сбоку от зеркала висели в несколько рядов разноцветные шарфики…
Нахмурившись, Марко принялся размышлять. Создавалось впечатление, что эта женщина по-прежнему тут проживала. Тогда почему здесь господствует этот затхлый запах заброшенности? Почему стиральный порошок затвердел, а холодильник открыт и пуст?
А если они вдвоем, по всей вероятности, больше не жили в этом доме, почему тогда мать девочки не забрала с собой свои вещи? Ей они больше не нужны? Или она рассчитывает в скором времени вернуться? Марко ничего не понимал, но он ведь никогда не имел близких отношений с женщиной. Даже с собственной матерью.
Возможно, эта женщина думала, что Вильям Старк жив и в один прекрасный день вернется? И все эти вещи ждали момента, когда ими вновь начнут пользоваться. Быть может, в их совместной со Старком жизни просто наступила пауза?
Марко замер на месте. Было больно находиться в этой комнате и сознавать, что всему этому не суждено сбыться и что Старк безвозвратно мертв. Может, именно поэтому Марко все-таки зашел в гостиную и стал рассматривать личные фотографии, которые там были. Он сразу узнал снимок, которым девушка воспользовалась для объявления. Старк стоял между ней и возлюбленной и улыбался. Да-да, она взяла фрагмент этой самой фотографии, лишь увеличила его.
Больше им никогда не суждено вот так вот стоять вместе с Вильямом Старком…
Марко повернулся лицом к гостиной и заметил разрезы на диванных подушках и на лежавших у спинки думках, сделанные острым предметом.
Он приблизился к дивану с потрясшим его представлением об отчаянном акте, коему данная комната оказалась свидетелем. Ибо каким еще словом, кроме отчаяния, можно было обозначить происходившее здесь? Что еще могла означать вся эта порезанная мебель? Неужели Старк настолько обезумел? Не потому ли вся обувь и остальное барахло в женской комнате по-прежнему находилось там? Получается, подруга Старка вместе с дочкой просто-напросто убежали сломя голову? Вот как все произошло? Быть может, они до смерти испугались его, а это чувство было Марко прекрасно знакомо…
Мальчик покачал головой. И все же он не понимал. Почему тогда приемная дочка стремилась его вернуть? Нет, это не имело абсолютно никакого смысла. Тут что-то другое…
Он потыкал пальцем в места разрезов на диванных подушках. На них лежал толстый слой пыли, значит, разгром учинили тут довольно давно. Срезы были очень ровные и чистые, явно сделанные строительным ножом. Марко покачал головой. Он был уверен, что такой опрятный человек, как Старк, никогда не смог бы устроить ничего подобного, если только абсолютно не тронулся умом.
Ревность в качестве причины? Женщина сделала что-то, чего не должна была делать? Предположим, человек, у которого порядок везде и во всем, свихнулся, потому что возлюбленная ему изменила? Возможна ли столь бурная реакция с его стороны, после чего он покончил с собой и с обстоятельствами? Или здесь было совсем не то?
Марко вновь посмотрел на фотографию, взятую девушкой. На ней Вильям Старк стоял на фоне словно пылающего, цветущего сада в своем африканском ожерелье, которое теперь носил Марко, и широко улыбался. Все казались такими беззаботными и счастливыми, даже девушка, несмотря на то что выглядела болезненно, с глубокими темными кругами под глазами и впалыми бледными щеками.
Нет, Марко никогда не понимал этих встрясок, случающихся в жизни обычных людей, так что ничего он не понял и теперь. Вспоротая мебель, исчезновение Старка, женская одежда в комнате, и так далее.
При иных обстоятельствах его это мало волновало бы, но на этот раз все было иначе. Он намеревался разобраться – именно для этого сюда пришел. Он хотел узнать, почему Старк должен был исчезнуть и почему их с Золя пути пересеклись. Возможно, ответ находился где-то рядом.
И когда он осмотрелся в очередной раз, его осенило, что порезанные подушки могли быть делом рук Золя. Старк обладал чем-то, что разыскивал Золя? И удалось ли ему найти это что-то?
Марко повернулся к самому большому комоду и сделал то, что вор делает автоматически: просмотрел все поверхности внутри и позади мебели, проверяя, не зажато ли и не приклеено ли там что-либо. Затем заглянул за все картины, под все ковры и драные матрасы на кроватях. Словно разыскивая толстую пачку банкнот или дорогие украшения, он тщательно прочесывал помещение за помещением, полость за полостью, но так ничего и не нашел.
На полу в небольшом кабинете со стеллажами из тика прямо рядом со входной дверью стоял открытый сейф. Он оказался пуст, но поскольку поиски в целом не увенчались успехом, Марко опустился на колени перед сейфом, просунул ноготь указательного пальца к крючку и потянул дверцу на себя. Здесь также ничего не обнаружилось, и все же кое-что оказалось неожиданным. Это не был сейф с потайными отсеками и крошечными, почти невидимыми механизмами блокировки. Он представлял собой совершенно обычный старомодный несгораемый шкаф со стол высотой, с единым внутренним пространством и с поворотным замком на двери.
Для пущей уверенности Марко просунул голову внутрь и проверил дно на наличие трещин, после чего принялся медленно осматривать все внутренние поверхности сейфа. Ничего. Пока не просмотрел все, оказавшись практически в лежачем положении на полу перед сейфом. Лишь тогда он заметил черные буквы и цифры на самом верху с тыльной стороны дверцы, написанные фломастером на красной металлической стенке. «A4C4C6F67» – стояло там.
«A4C4C6F67», – вслух повторил Марко себе под нос четыре-пять раз, пока не запомнил наизусть. Вряд ли подобную надпись нанесут в таком месте просто от нечего делать, по крайней мере уж точно не перманентным фломастером. Вопрос состоял лишь в том, когда это было написано, зачем и что это означало.
Выбравшись из сейфа, Марко вынул из ящика комода одну из налоговых папок и открыл на случайной странице в поисках четверок и семерок. Найти цифры не составило труда, так как они маячили на странице повсюду; и точно, это были точь-в-точь такие же витиеватые четверки и угловатые семерки, как и написанные внутри сейфа. Если цифры в папке принадлежали руке Вильяма Старка, то и надпись в сейфе сделал он.
Усевшись в кресло, Марко спрятал лицо в ладони. A4C4C6F67 – что это могло означать?
Ряд чисел, расположенных по возрастанию, как и буквенный. Никаких скачков вперед-назад. ACCF и 44667, цифры и буквы вперемежку. Только почему между последними двумя цифрами отсутствовала буква? Потому что 6 и 7 означали цельное число 67? Или это означало F6 и F7? Какая тут логика?
