Затем они рассмеялись, от чего Марко вдруг сделалось тепло на душе.
Увидев Тильду, он не смог удержаться от улыбки, лежа под кустом за светлыми листьями. Она была такая изящная… Чересчур худощавая и долговязая, с крупными ступнями, девушка легко, как прирожденная балерина, парила над плиткой, помахивая перед собой ключом.
– Ты – чудо, – сказала мать, когда Тильда отворила дверь.
– Как и ты, – парировала та. Затем они скрылись в доме.
Марко запечатлел представшую ему картину в памяти. Он запомнит ее черты. Он запомнит ее, потому что она принесла тепло в его душу. Один только голос глубоко тронул его.
«Не забывай, твой отец убил ее отчима», – напомнил Марко сам себе. И как же он осмелится приблизиться к ней, в особенности теперь, когда он увидел, какая она? Теперь, когда неуловимая нежность, прежде испытываемая по отношению к ней исключительно из-за объявления и всей истории с Вильямом Старком, обрела выражение, обросла плотью и кровью, укоренилась в нем этим светлым смехом?
Как мог он приблизиться к ней, испытывая эти искренние чувства и при этом ничего не предпринимая, несмотря на свои знания?
Марко вылез из кустов и побрел по дороге мимо пестрых домов, которые лишь усугубляли ощущение черноты в душе.
Теперь ему придется что-то предпринять. Как бы ни было ей больно узнать правду, все-таки она должна все знать, он считал это своим долгом перед ней. По той же причине ему также необходимо обратиться в полицию, пускай даже это означает, что отец будет принесен в жертву.
* * *
На следующее утро Марко залез в шкаф с женской одеждой и отыскал клетчатую рубашку поприличнее той, что носил, и более подходившую по размеру. В коридоре он прихватил ветровку, в подвале вытащил из барабана стиральной машины свежевыстиранные трусы, майку, носки и штаны.
Поглядев на свое отражение в зеркале ванной комнаты, Марко кивнул. Наконец он выглядел более-менее прилично. По крайней мере, достаточно прилично для того, чтобы осуществить задуманное. Теперь ему не хватало лишь небольшого количества наличных. И тут заключалась основная проблема.
Если б он мог продать одежду Старка, которой тот явно больше никогда не воспользуется, то денежные трудности отступили бы до поры до времени. Только никто не купит старые тряпки, как не купят и обычную посуду или мебель. Никто не купит аналоговый телевизор, стационарный компьютер и систему хай-фай, и безделушки тоже никому не нужны. Значит, несмотря на то что речь шла о среднестатистическом датском доме, здесь не нашлось абсолютно ничего ценного, за что можно было бы выручить хоть немного денег. Просто датчане слишком любят шопинг. И любой предмет, приобретенный всего несколько лет назад, вдруг совершенно обесценивается.
Может, оно и к лучшему. На данный момент единственное, что Марко украл за довольно долгий промежуток времени, были кое-какие шмотки да полбанки соленых огурцов. Пускай так и будет.
За пять минут он босиком обошел дом, только чтобы запомнить это ощущение нежного прикосновения к мягкому щекочущему ковру, запечатлеть чувство принадлежности к дому, где все вещи вокруг нравятся и являются твоей собственностью.
Наконец Марко очутился перед сейфом – и вновь испытал волнение, которое вызывал у него этот предмет. Затем опустился на колени и посмотрел на верхнюю внутреннюю часть сейфа, чтобы проверить, запомнил ли он код.
Запомнил. «A4C4C6F67».
На мгновение улыбнувшись сам себе от сознания тайны, Марко вдруг заметил, что цифры и буквы были неодинаковы; они группировались парами, написанными разными оттенками серого цвета. По мере того как утренний свет проникал в комнату, это становилось совершенно очевидно. A4 четко выведено черным цветом. C и 4 слегка расплывались по краям, как будто были написаны сильно расписанной ручкой. Если приглядеться повнимательнее, обнаруживалось, что C6 и F6 и 7 также возникли на сейфе в разное время. Короче говоря, код удлинялся постепенно. Усевшись на пол и облокотившись на сейф, Марко принялся ломать голову над задачкой. Возможно, код предполагалось применять по частям, а не единым целым…
Мальчик вышел через заднюю дверь и на мгновение остановился на кафельной мозаике террасы, размышляя над ситуацией.
Если в сарае не окажется велосипеда, который он смог бы одолжить, ему предстоит долгий путь.
Но велосипед стоял на месте.
* * *
Первой остановкой стала библиотека в Брёнсхой, ближайшая. Здесь он довольно долго просидел неподалеку от стойки, читая и наблюдая за тем, как приходят посетители. Кто-то из них направлялся прямиком в отделы взрослой или детской литературы, другие сперва сдавали книги, взятые ранее. Марко караулил последних, так как им приходилось вытаскивать карточку социального страхования для сканирования и регистрации сдачи книг.
Его выбор пал на ровесника, который, с типичным для датских парней пренебрежением к ценности вещей, разложил свое имущество вокруг. Страховая карточка гарантированно находилась в кошельке, лежавшем в переднем отделении наплечной сумки, которая вскоре была брошена парнем под ноги, а он сам тем временем углубился в недра Интернета за одним из компьютеров.
Марко медленно приблизился к нему. Когда компьютер рядом с жертвой освободился, он беззвучно, как кошка, занял его, сразу же набрав адрес первого пришедшего на ум сайта…
Спустя час Марко остановил велосипед в паре кварталов от своей конечной цели. Что ни говори, все-таки велосипед был как бы украден, несмотря на то что Марко намеревался вернуть его на место.
Полицейский участок Беллахой на Борупс Алле оказался гораздо больше, чем он себе представлял. Величественно ужасающий и уродливый. Серые бетонные поверхности и безостановочное движение внутри и вокруг. Очутившись в этом здании, было вполне естественным почувствовать свою беззащитность.
В свете того, что Марко всю свою жизнь нарушал закон, было довольно странно, что он вполне добровольно впервые переступил порог полицейского участка и самостоятельно пошел на близкий контакт с полицейскими. Мальчик в изумлении огляделся. Все в этом заведении оказалось неожиданно спокойно и лишено драматизма. Повсюду прилежно выглаженные светло-голубые рубашки и черные галстуки, большинство сотрудников очень молоды. Они даже не посмотрели на него, когда автоматическая дверь отъехала и он вошел как-то боком, чтобы наружная камера наблюдения, как и те, что могли висеть внутри, не запечатлели его лица.
Помимо Марко, внутри на скамейке сидели еще две женщины, ожидая, когда их пригласят. По-видимому, у одной из них украли сумку, когда они вместе ехали на велосипедах, и содержимое этой сумки определенно имело для нее большое значение, так как она плакала и казалась весьма потрясенной случившимся.
Это отнюдь не облегчало Марко пребывания там, он сидел на крайней скамье и пытался отрепетировать, что скажет, когда придет его очередь.
Когда наконец его вызвали к стойке, он выложил перед дежурным африканское украшение Старка и одно из объявлений о его исчезновении.
