— В самом деле?
— Если небеса существуют.
— Можно спросить, мистер Филдинг: вы не верите в небеса? — сказала она, смущенно глядя на него.
— Нет, не верю, но я верю, что честность возносит нас туда.
— Как же такое возможно?
— Давайте вернемся к галлюцинациям. Я внимательно наблюдал за вами сегодня, когда вы давали показания в суде, и если я прав, то галлюцинация — или давление, как вы это удачно назвали — внезапно исчезла.
Она попыталась вспомнить, что она чувствовала в суде, но не смогла; видение исчезло, как только она пожелала его истолковать.
— Моему внутреннему взору представились события — в той логической последовательности, в какой они происходили, — ответила она, хотя это было совсем не так.
— Я убежден — а я внимательно слушал вас, так как надеялся, что в каком-то месте вы начнете сами себе противоречить, — я убежден, что это бедный Макбрайд изгнал из вас бесов. Он задал вам прямой вопрос, получил прямой ответ и сломался.
— В каком-то смысле это так. Вы имеете в виду, что я видела призрак?
— Ну, так далеко я не стал бы заходить!
— Люди, которых я глубоко уважаю, верят в призраков, — резко произнесла она. — Например, моя подруга миссис Мур.
— Она старая женщина.
— Я думаю, вам не стоит демонстрировать свою невежливость в отношении ее и ее сына.
— Я не имею намерения грубить. Я лишь имею в виду, что, идя по жизни, нам очень трудно сопротивляться сверхъестественным вещам. Я испытал это на собственном опыте. Я обхожусь без веры в сверхъестественное, но какое это искушение — в сорок пять лет делать вид, что мертвые могут вернуться к жизни. Речь идет о наших близких мертвецах. Чужие не в счет.
— Мертвые не возвращаются.
— Боюсь, что нет.
— Я тоже так думаю.
Они на мгновение умолкли, как бывает всегда, когда в разговоре торжествует разум. Потом Филдинг извинился за свое поведение в Клубе в отношении Хислопа.
— Что говорит обо мне Азиз? — спросила Адела после следующей паузы.
— Он… он был не в состоянии отчетливо мыслить, пока находился в тюрьме, погрузившись с головой в свое несчастье, но, конечно, ему очень горько, — сказал Филдинг, испытывая некоторую неловкость, так как высказывания Азиза по этому поводу были пропитаны не желчью, а скорее гноем. Главное, что удручало Азиза, можно было выразить простой фразой: «Это просто позор, что меня связали с такой уродиной, как она». Азиза привело в ярость то, что его обвинила женщина, не обладавшая достаточной красотой; он страдал сексуальным снобизмом. Это озадачивало и тревожило Филдинга. Чувственность как таковая не отталкивала его, но эта производная, искусственная чувственность, когда женщину возносят до небес, если она красива, и готовы втоптать в грязь, если это не так, была противна и чужда Филдингу, и когда Азиз проявлял ее, между ними всякий раз вырастал барьер. Это была старая как мир беда, которая разъедает душу всех цивилизаций: снобизм, жажда обладания, солидность побрякушек; этого следует избегать куда больше откровенной плотской чувственности, от которой святые спасались в Гималаях. Чтобы сменить тему, он сказал:
— Но позвольте мне закончить. Мы согласились на том, что ни вы, ни он — не злодеи; к тому же мы не уверены, что это действительно была галлюцинация. Есть ведь и четвертая возможность: там был кто-то еще?
— Проводник.
— Именно, проводник. Я часто о нем думаю. К сожалению, Азиз ударил его в лицо, проводник убежал и исчез. Это очень плохо, но полиция нам ничем не помогла, он был ей неинтересен.
— Может быть, это и правда был проводник, — спокойно сказала Адела; она вдруг потеряла всякий интерес к этому делу.
— Или это мог быть один из патанов, шайки которых бродят по округу?
— То есть это мог быть человек, находившийся в другой пещере и пошедший за мной, когда проводник отвлекся? Да, это возможно.
В этот момент явился Хамидулла, не выразивший особого восторга при виде такого тесного общения Филдинга с мисс Квестед. Как и все прочие жители Чандрапура, он не мог оценить по достоинству поведение мисс Квестед. Последнюю ее фразу он, входя, слышал.
— Приветствую вас, мой дорогой Филдинг, — сказал он. — Наконец-то я вас догнал. Не поедете ли вы со мной в Дилькушу — прямо сейчас?
— Прямо сейчас?
— Я надеюсь сейчас ухать, я не стану вам мешать, — сказала Адела.
— Телефон не работает. Мисс Квестед не может дозвониться до своих друзей, — пояснил Филдинг.
— Сегодня многое было сломано, намного больше, чем удастся починить, — холодно произнес Хамидулла. — Однако можно найти способ доставить эту леди в лоно английского поселка. Возможности цивилизации неисчерпаемы. — Он говорил, не глядя на мисс Квестед и проигнорировав ее протянутую руку.
Филдинг, считавший, что встреча может быть более дружелюбной, сказал:
— Мисс Квестед объяснила свое поведение в суде.
— Наверное, вернулось время чудес. Как говорят наши философы, надо быть готовыми ко всему.
— Это могло показаться чудом стороннему наблюдателю, — сказала Адела, обращаясь к Хамидулле. — Фактом остается то, что я осознала свою ошибку, когда еще не было слишком поздно, и у меня хватило присутствия духа сказать об этом. В этом и заключается необычность моего поведения.
— Только в этом, пожалуй, и заключается, — ответил Хамидулла, дрожа от ярости, но сдерживаясь, опасаясь, что она расставляет свою очередную ловушку. — Как частное лицо в этом неофициальном разговоре, я могу сказать, что меня восхитило ваше поведение, и я был просто в восторге, когда добросердечные студенты увешали вас гирляндами. Но, как и мистер Филдинг, я удивлен, хотя удивление — это не самое подходящее слово. Я вижу, как вы втаптываете в грязь моего лучшего друга, подрываете его здоровье, рушите его карьеру, сами этого не понимая, из-за вашего полного невежества в отношении нашего общества и религии, а потом вдруг встаете и говорите: «О нет, мистер Макбрайд, я не вполне уверена, что это был он, так что можете его отпустить». Сошел ли я с ума? Я все время спрашиваю себя об этом. Это сон, и если да, то когда он начался? Несомненно, это сон, и он еще не закончился, ибо, как я понимаю, теперь настала очередь несчастного проводника, который водил вас по пещерам.
— Вовсе нет, мы просто обсуждали разные возможности, — вставил свое слово Филдинг.
— Интересное развлечение, но не слишком ли оно затянулось? На этом большом полуострове живут сто семьдесят миллионов индийцев, и, конечно, кто-то из них заходил в эту пещеру. Конечно же, виноват какой-то индиец, в этом не может быть никаких сомнений. Эти возможности, мой дорогой Филдинг, отнимут у вас много времени, — с этими словами он положил руку на его плечо и слегка покачал его из стороны в сторону, — и поэтому я предлагаю, не откладывая дела в долгий ящик, отправиться к Навабу Бахадуру, или, точнее, к господину Зульфикару, как он отныне предпочитает себя называть.
