— Давайте скажем, что это был проводник, — равнодушно сказала мисс Квестед. — Этого все равно никто никогда не узнает. Это все равно как я в темноте провела пальцем по отполированной стене и уперлась в препятствие. Я, так же как и вы, наткнулась на непреодолимое препятствие. Миссис Мур знала.
— Как она могла знать то, чего не знаем мы?
— Наверное, это телепатия.
Нахальное, бессодержательное слово, как камень, упало на пол. Телепатия? Что за превосходное объяснение! От него лучше отказаться, и Адела благоразумно так и поступила. Это был предел духовной свободы Аделы, так же как и Филдинга. Существуют ли миры, которых они никогда не коснутся, или возможно все, что доступно человеческому сознанию? Они не умели это высказать. Они лишь понимали, что их взгляды более или менее сходны, и находили в этом некоторое удовлетворение. Возможно, жизнь — это таинство, а не мирская суета; но высказать это они тоже не могли. Возможно, сто Индий, враждующих между собой, суть нечто одно, и вселенная, которую эти Индии отражают, тоже одна. Но у них не было сил и возможностей об этом судить.
— Пишите мне, когда вернетесь в Англию.
— Я буду часто писать вам. Вы были исключительно добры ко мне. Теперь, уезжая, я это очень хорошо поняла. Мне хотелось бы чем-нибудь отплатить вам, но у вас есть все, в чем вы нуждаетесь.
— Думаю, что да, — ответил он, помолчав. — Я никогда не чувствовал себя таким счастливым и спокойным. Я хорошо поладил с индийцами, и они мне доверяют. Приятно, что мне не пришлось уволиться с работы. Приятно, что меня похвалил вице-губернатор. Так что до следующего землетрясения я останусь здесь.
— И, конечно, эта смерть сильно меня опечалила.
— Азиз тоже очень ее любил.
— Однако это заставило меня вспомнить о том, что мы все смертны, что все мы когда-нибудь умрем; все эти личные отношения, которыми мы пытаемся жить, временны. Раньше мне казалось, что смерть выбирает людей. Это следствие чтения романов, где кто-то всегда остается в живых, но сейчас я понимаю реальный смысл предложения: «Смерть не щадит никого».
— Не проникайтесь слишком сильно ее реальностью, иначе вы рискуете умереть раньше времени. Таково возражение против размышлений о смерти. Мы подчинены своему делу. Иногда и меня охватывает такое же искушение, но я избегаю его. Все же мне хочется еще пожить.
— Мне тоже.
Между ними возникло странное дружелюбие, как между карликами, пожимающими друг другу руки. Этот мужчина и эта женщина оба были в расцвете своих сил — умные, честные, даже изящные. Они говорили на одном языке, придерживались одних взглядов, и разница в возрасте и поле не разделяла их. Но что-то вызывало у них неудовлетворенность. Когда они в чем-то соглашались друг с другом, например в отношении фраз «мне хочется еще пожить» или «я не верю в бога», возникало какое-то едва заметное обратное движение, как будто вселенная немного смещалась, стремясь заполнить образовавшуюся крошечную пустоту, или они оба вдруг взмывали на такую высоту, что взирали оттуда на двух ничтожных карликов, самих себя, пожимавших друг другу руки, разговаривающих и убеждающих друга в том, что они — единомышленники. Им не казалось, что они ошибаются, потому что, когда честные люди начинают так думать, вселенная теряет устойчивость. Вечные надзвездные истины были не для них, и они не собирались их искать. Но сейчас на них снизошло томление, тень тени мечты упала на их четко очерченные интересы, и предметы снова перестали казаться посланниками иных миров.
— Вы очень мне нравитесь, если вы позволите мне это сказать, — твердо произнес он.
— Я очень рада, потому что и вы мне нравитесь. Я бы хотела снова встретиться с вами.
— Мы встретимся в Англии, если я приеду туда в отпуск.
— Но мне кажется, что сейчас вы не расположены туда ехать.
— Дело случая, в моих планах такая поездка есть.
— О, это было бы славно.
Этим все и закончилось. Через десять дней Адела уехала тем же самым маршрутом, каким покидала Индию ее умершая подруга. Был последний всплеск жары перед приходом муссонов. Страна была оплетена душным маревом. Казалось, что дома, деревья и поля вылеплены из одного и того же коричневатого теста, а море в Бомбее плескалось о набережные, как горячая мутная похлебка. Последнее индийское приключение устроил ей Энтони, провожавший ее на пароход. Слуга попытался шантажировать ее и объявил во всеуслышание, что она была любовницей мистера Филдинга. Видимо, Энтони не устроили чаевые. Мисс Квестед нажала кнопку звонка в каюте, явился стюард и выгнал Энтони прочь, но слово было сказано, и скандал все же возник. В начале путешествия с Аделой почти никто не разговаривал. В Индийском океане и Красном море она была предоставлена самой себе и мутным воспоминаниям о Чандрапуре.
В Египте атмосфера переменилась. Чистейший песок по обоим берегам канала, казалось, очистил воздух от всех трудностей и двусмысленностей, и даже Порт-Саид выглядел чистым и свежим в розовато-серых лучах восходящего солнца. На берег она сошла с американским миссионером. Они подошли к статуе Лессепса, упиваясь бодрящим воздухом Леванта.
— Какому роду занятий, мисс Квестед, вы снова посвятите ваше внимание по возвращении на родину, но попробовав на вкус тропики? Я неспроста сказал «снова посвятите», а не просто «посвятите». Жизнь состоит из отъездов и возвращений. Вот этот прославленный авантюрист — он кивнул в сторону статуи — наглядно подтвердит мои слова. Он смотрит на Восток, но посвящает себя Западу. Смотрите, с каким умом изваяны его руки. В одной руке связка сосисок.
Миссионер смешливо посмотрел на мисс Квестед, стараясь этой смешливостью прикрыть скудость своего ума. Он всегда играл словами, чтобы продемонстрировать свое нравственное превосходство.
— Да, я понимаю, — рассеянно произнесла мисс Квестед, и в тот же миг она и в самом деле поняла. Средиземноморская чистота помогла ей увидеть, что она в первую очередь сделает по возвращении в Англию. Первым делом ей надо увидеться с детьми миссис Мур, Ральфом и Стеллой, а уже потом можно будет заняться своими делами. Миссис Мур хранила по отдельности плоды двух своих браков, и теперь Адела решила познакомиться с младшим из них.
XXX
Еще одним местным следствием суда стало примирение и согласие мусульман и индусов Чандрапура. Уважаемые граждане громко призывали единоверцев к дружбе и примирению, и в конце концов и у мусульман, и у индусов возникло стремление к взаимопониманию. Азизу, когда он был на работе в госпитале, нанесла визит весьма симпатичная персона: господин Дас. Судья попросил Азиза о двух одолжениях: выписать мазь от опоясывающего лишая и сочинить стихотворение для ежемесячного журнала, который издавал его шурин. Азиз согласился сделать и то и другое.
— Почему, мой дорогой Дас, после того как вы изо всех сил старались упрятать меня в тюрьму, я должен отправлять стихи господину Бхаттачарья? Я постараюсь написать хорошее стихотворение, но я думал, что ваш журнал для индусов.
