Но сейчас в самом сердце своей крепости шакал Фонарь чувствовал себя уязвимым как никогда. Он убьет мальчишку, если придется, если Наш Мальчик не прислушается к доводам разума Если лес для него так мало значит, пусть тогда хотя бы передаст свою власть старине Шаку. Логично. По крайней мере, на взгляд старины Шака.
– Ммм, – промычал Фонарь, ощерив зазубренную тыквенную пасть; и по стенам разбежались гротескные тени от огня в его голове, отражения жутких грез его сознания.
Если Наш Мальчик не пойдет на сотрудничество, старине Шаку нечего будет терять. Он вырвет сердце Томаса Рэнделла из груди и отведает его на ужин. Он раздавит глаза Нашего Мальчика зубами. Он наделает сосисок из его потрохов и приготовит салат из его мозгов.
А потом вместе со всем остальным Обманным лесом шакал Фонарь сгинет.
Именно эта вполне реальная возможность крутилась у него в мозгу, когда дверь в зал распахнулась и окованное железом дерево грохнуло о каменную стену. На пороге стоял Скалоголовый, его всклокоченная борода была в пузырьках слюны, как у бешенного пса, расщепленный череп окружало облако зловонного дыма.
– Повелитель Шак! – закричал Скалоголовый.
фонарь зарычал и одним прыжком преодолел зал, пламя в его голове ярко вспыхнуло. Он сбил Скалоголового с ног, прижал мерзкого человечишку к полу. Когти старины Шака разодрали одежду Скалоголового и располосовали грудь, он рычал и лязгал зубами в лицо незваному гостю.
– Нет, пожалуйста, не нужно! – проскулил Скалоголовый. – Я… прости, но я…
– Молчать! – прошипел шакал Фонарь. – Ты слишком много позволяешь себе, скотина.
– Нет… пожалуйста, – взмолился Скалоголовый. – С Бобом беда, мой повелитель.
И тут всякая нужда в объяснениях отпала. Шакал Фонарь услышал бормотание и сопение одной из сестер Примат и, подняв глаза, увидел в коридоре темный силуэт громадной горной гориллы. Мгновение спустя она вошла в зал с безжизненным телом Боба Долгозуба в лапах. Его мех был в запекшейся крови.
– Долгозуб, – прошептал старина Шак. – Черт. Он взревел громко и протяжно, и пламя в его тыквенном черепе слабо затрепетало. Горилла осторожно уложила Долгозуба на каменный пол и покинула зал так быстро, как только могла. Скалоголовый уселся рядом с неподвижным телом Долгозуба, но шакал Фонарь словно не замечал их обоих, в ярости расхаживая по залу взад-вперед, и голова у него шла кругом.
Молниеносным скачком он снова оказался рядом со Скалоголовым, взглянул на Долгозуба. И заметил, что грудь тигрочеловека вздымается и опадает.
– Он жив, – сказал Фонарь.
– Да, – чуть слышно произнес Скалоголовый, и в его голосе, обычно столь злобном и циничном, слышалось явное облегчение.
– Тогда мы будем драться, – уверенно заявил Фонарь. – Вымой его и уложи где-нибудь в постель.
Скалоголовый взвалил Долгозуба на плечо, и из расселины в его черепе полыхнуло зеленое пламя.
– Это все он виноват, – буркнул Скалоголовый. – Наш Мальчик.
Фонарь замер.
– Наш Мальчик сделал это? – переспросил он недоверчиво.
– Эти раны нанесла Бобу Королева леса, – ответил Скалоголовый. – Но этого никогда бы не случилось, если бы не этот тупой кусок мяса.
Шакал с облегчением кивнул. Он не считал Томаса хорошим бойцом, но слова Скалоголового заставили его призадуматься. Нет, он одержит верх. Он растерзает Мальчика в клочья, если потребуется.
Но это не понадобится. Совсем. Ведь у него в руках этот сопляк, Натан. Пока Натан в его власти, Томас как миленький будет плясать под дудку старины Шака.
Внезапно его внимание привлекло хлопанье крыльев, Фонарь обернулся и увидел, как на каменный пол за дверью уселся ворон Барри.
– Прошу позволения войти, мой повелитель, – сказал Барри.
«О, – подумал Фонарь, – хоть кто-то из моих слуг имеет представление об этикете».
– Входи.
Барри влетел в зал и устроился на высокой спинке кресла шакала.
– Что случилось, летун?
– С мальчиком плохо, – отозвался Барри. – Он умирает.
Несмотря на всю свою тревогу, шакал Фонарь не бросился в каморку, где держали мальчика. Негоже его подданным видеть его панику, а именно ее он сейчас и испытывал. Нет. Старина Шак не бросился со всех ног вверх по винтовой лестнице и не помчался, обдирая когти, по коридору, он прошествовал на задних лапах, распрямив спину и выпятив грудь, и в глазах его горел огонь.
Даже когда Скалоголовый унес куда-то Долгозуба, чтобы заняться ранами на теле тигрочеловека, Фонарь не утратил самообладания. Все пошло не так, как было задумано, но он не собирался ни с кем делиться своими тревогами. Даже с вороном, который самым первым из обитателей Обманного леса поклялся в верности старине Шаку и его плану.
Ворон Барри убил своего брата по приказу Фонаря. Как по нему, так это был шикарный жест.
Когда он добрался до коридора, ведшего к каморке Натана, то увидел, что из одной из дверей бьет яркий свет. Однако еще прежде чем он дошел до двери, до него донеслось цоканье копытцев по камню, и он понял, что рядом с заболевшим сопляком находится Султанчик. А где Султанчик, там и Ворчун.
Фонарь остановился и поднял руку, давая Барри знак сделать то же самое.
– … неважно. Если ему не дать какого-нибудь лекарства или хотя бы немного поесть, и быстро, он умрет, – говорил Ворчун.
– Мы знали об этой возможности, – отозвался Султанчик, хотя голос его звучал далеко не так уверенно, как хотелось бы шакалу.
– Да, но… – угрюмо протянул Ворчун. – Не знаю. Знаю только, что на такое я не подписывался.
Фонарь предпочел немедленно ворваться в комнату. Дверь была приоткрыта лишь наполовину, и он употребил всю свою немалую силу, чтобы грохнуть ей о стену, так что вся комната содрогнулась, как от удара грома, возвещая о его прибытии. Из его глаз и зазубренного рта вырывалось пламя, а оранжевая кожа, казалось, рдела изнутри.
– Идиот! – бушевал он. – Ты пришел ко мне за защитой и поступил ко мне на службу, прекрасно зная, на какую низость я способен! И на тебе, вдруг заскулил, как жалкий грызун.
Он умолк и вдруг застыл. Барри устроился в изножье постели мальчика. Султанчик и Ворчун просто смотрели на него с открытым ртом. Под омерзительными одеялами мальчишка, страшно исхудавший, закашлялся и захрипел. Но глаза его не открылись. Кожа у него отливала изжелта-зеленым – оттенком, обычно не присущим человечьей плоти.
Потом взгляд Фонаря перескочил обратно на Ворчуна, и он перемахнул через всю комнатку, как будто собирался наброситься на гнома и порвать его на клочки. Вместо этого он просто остановился перед брюзгливым коротышкой, размахнулся и тыльной стороной правой передней лапы разбил ему переносицу.
