Но с точки зрения риска это не означает хвататься за возможности с очевидно высоким риском и очевидно высоким вознаграждением. Скорее нужно использовать возможности с более низким риском, чем кажется конкурентам, но при этом способные принести высокое вознаграждение.
Вот примеры таких возможностей.
• Работа, за которую меньше платят, но где можно многому научиться. Люди обращают больше внимания на активы, ценность которых легко определить, например, им важно, сколько денег они будут получать. Работу, за которую меньше платят, но где можно многому научиться, часто считают слишком рискованной.
• Работа неполный рабочий день или разовый контракт, «менее стабильный», чем постоянная работа. Некоторая нестабильность не так страшна, как многие думают; на самом деле, как мы увидим в следующем разделе, она полезна. Многие отказываются от временной работы или от разовых контрактов, потому что считают их хуже постоянной работы. Но на самом деле такая работа – прекрасный способ приобрести новые навыки и завязать отношения, которые впоследствии помогут совершить вираж к самым разным планам B.
• Взять на работу человека, у которого мало опыта, но который быстро учится и не требует большой зарплаты. Это – средний риск с высокой потенциальной выгодой: тот, кто быстро учится, может компенсировать отсутствие опыта. Рынок часто недооценивает таких людей.
• Возможность, которую все считают чрезвычайно рискованной. Из-за врожденной склонности к негативному мышлению чем больше мы слышим о том, что нечто опасно, тем больше переоцениваем вероятность того, что это произойдет (вот почему люди начинают еще больше бояться летать на самолетах, если все газеты пишут о какой-нибудь авиакатастрофе). Даже если пресса или люди, работающие в нашей сфере, много говорят о том, как рискованна та или иная работа или карьера, скорее всего, риск гораздо меньше, чем принято считать.
Возможности с благоприятной динамикой риска / вознаграждения можно найти в тех сферах, которые мы хорошо знаем и в которых наши коллеги неправильно оценивают риск. Например, во время экономического спада неопытные предприниматели часто начинают беспокоиться и не спешат реализовывать свои идеи, потому что им кажется, что во время кризиса труднее заработать деньги, клиенты начинают экономить, и вообще, в трудные времена безопаснее работать в крупной компании. Но опытные предприниматели знают, что на самом деле создавать компанию в период экономического спада не так уж рискованно именно потому, что других риск отпугивает. Если мы создаем компанию в период кризиса, на рынке меньше конкуренции за таланты, за деньги потребителей, за внимание прессы и т. д. Множество невероятно успешных компаний, например Microsoft и FedEx, были созданы как раз в разгар экономического кризиса. Предприниматели считают рецессию рискованным временем для бизнеса, но на самом деле именно в этот период риск невелик.
Случались ли в вашей жизни ситуации, когда у вас были те или иные преимущества и достаточно информации для того, чтобы адекватно оценить риск?
Риск сегодня – это стабильность завтра
Принято считать, что делать карьеру в одних сферах более рискованно, чем в других. В 2003 г. в докладе под названием «Риск и выбор профессии» (Risk and Career Choice) два экономиста оценили рискованность работы в разных отраслях. Они исследовали стабильность доходов и средний уровень безработицы в этих сферах деятельности
{67}, а колебания дохода, в том числе периоды безработицы, назвали «потрясениями». По их оценкам, наибольший риск связан с карьерой в бизнесе, в сфере развлечений и продаж (где «потрясения» случаются чаще). Карьера, где меньше риска («потрясения» происходят реже), чаще всего имеет место в области образования, здравоохранения и в инженерном деле. Другими словами, «рискованная» карьера считается менее стабильной, а карьера, где меньше риска, – более стабильной. Действительно: люди, не склонные к риску, часто становятся учителями или врачами (либо адвокатами или банкирами), а те, кто предрасположен к риску, создают собственный бизнес или пытают счастья на Бродвее. Но верно ли это предположение?
Парадокс нестабильности: небольшой костер может уберечь от большого пожара
В книге «Черный лебедь»
[19] Нассим Талеб пишет о неожиданных и редких событиях, оказывающих очень большое влияние на нашу жизнь. Террористическая атака 11 сентября, крах фондовой биржи в 1987 г. и цунами в Индийском океане в 2004 г. – все это «черные лебеди». Эти события невозможно было предсказать заранее, они были крайне маловероятными и оказали огромное воздействие на весь мир. Наш друг Джошуа Купер Рамо в своей превосходной книге «Эра невероятного» (The Age of the Unthinkable) утверждает, что в современном мире мы чаще сталкиваемся с «черными лебедями», чем наши предки. Рамо считает, что количество непредсказуемых катастроф растет отчасти из-за того, что мир стал очень взаимосвязанным и малейшее волнение в любой точке планеты может вызвать серьезные последствия в других местах. Когда «трясет» азиатскую или европейскую экономику, американская тоже теряет стабильность. Если на Ближнем Востоке происходит политический переворот, тут же везде растут цены на бензин. Уязвимость – та цена, которую мы платим за связанный гиперссылками мир, где все «слабые места» выводятся из системы.
Экономику, политику и рынок труда будущего ждет множество неожиданных потрясений. В этом смысле мир становится все больше похож на Кремниевую долину: постоянные перемены и непрерывный хаос. Значит ли это, что нужно пытаться избегать потрясений и делать карьеру в сферах с низким риском – например, в области здравоохранения или образования? Не обязательно. Чтобы разумно управлять риском, нужно быть устойчивым к этим потрясениям. А для этого необходимо использовать возможности, связанные с некоторой долей нестабильности. Талеб утверждает – повторяя аргумент экологов, изучающих жизнеспособность экосистем, – что чем более стабильна окружающая среда, тем разрушительнее может оказаться очередной «черный лебедь». Слишком устойчивая окружающая среда дает лишь иллюзию постоянства: «Диктатура, которая кажется совершенно стабильной, как, скажем, в Сирии или в Саудовской Аравии, стоит перед более серьезным риском хаоса, чем, скажем, Италия, хотя последняя находится в состоянии непрерывного политического хаоса еще со времен [Второй мировой войны]»
{68}. Рамо объясняет почему: Италия устойчива к хаосу, потому что общество толерантно к неопределенности и умеет превращать локальные кризисы в «небольшие пожары в лесу, выжигающие достаточно сухостоя и тем самым защищающие лес от более серьезных пожаров»
{69}. Такие «небольшие пожары» позволяют политической системе адекватно и вовремя реагировать на неожиданные кризисы. В Сирии, Северной Корее или Бирме таких пожаров нет; любая искра здесь может привести к катастрофе. В краткосрочной перспективе отсутствие проблем и трудностей повышает стабильность, но если брать большой отрезок времени, то низкая изменчивость увеличивает уязвимость системы, делая ее менее устойчивой к неожиданным внешним потрясениям. Как сказал экономист из Чикаго Рагурам Раджан на симпозиуме Федеральной резервной системы в 2005 г., «председатель Гринспен должен взять на себя ответственность за то, что в течение своего пребывания в должности он допустил всего две небольшие рецессии»
{70}. Если экономическая система не проходит достаточно «стресс-тестов», она становится уязвимой к кризисам, что очень опасно.
