«Бесподобный и восхитительный» мелко трясся под моей рукой от с трудом сдерживаемого смеха, но лицо сохранял бесстрастное.
— Я завидую?! — взвизгнула мама, подпрыгнув от возмущения.
— Ну не я же! У меня-то, в отличие от некоторых, уже три мужа было, и скоро будет четвертый. А ты даже имя отца своей дочери не помнишь!
— Это я не помню?! Да я его целый год охмуряла, прежде чем заполучила, чтобы родить сильную ведьму… — Тут она поняла, что повелась на провокацию и сболтнула лишнее. — Ты мне голову не морочь, Арина! Где ты этого откопала?
— Там, где откопала, таких уже нет! Я его по небу возила, честно соблазнила, голову вскружила! Он мой, и точка!
— И кто этот бедолага? Придется память стирать, коли уж он видел наши с тобой разборки? И почему он молчит? Глухонемой? Как тебя звать? — поджав губы, рыжая ведьма снизошла до общения с убогим, связавшимся с ее дочерью.
— Теодор Мортем, я есть к вашим услугам, леди, — плавно поднявшись со стула, некромант, ничуть не смущаясь своего растрепанного полуодетого вида, поклонился, цапнул ее за руку и поцеловал.
Говорил он при этом с чудовищным акцентом. Даже в нашу первую встречу и то такого не было. Это типа он плохо понимает?
— Э-э? — не поняла Стрельцова-старшая.
— Мистер Теодор Мортем приехал к нам из Англии, что непонятного? — повела я плечом.
— То есть ты спуталась с иностранцем?! — возопила она. — Совсем мозги растеряла? Мало того что… так еще и не с нашим?! И чем этот, с позволения сказать, «мистер» занимается?
— Я есть некромант, леди, — чопорно поклонился этот самый мистер.
— Что-о-о-о?! — взревела потомственная русская ведьма.
Ой. Кажется, сейчас мага смерти будут убивать, судя по тому, что волосы у мамы встали дыбом и начали искрить, а глаза уже просто полыхали…
— Простьите? — нарушила наши семейные разборки заглянувшая в дверь красивая брюнетка в элегантном черном костюме. — Мне сказать, что мой сын… Теодор! — обрадовалась она, увидев… сына…
— Ы-ы-ы… — всё, что нашлась я сказать. А вот и потенциальная свекровь пожаловала.
— Тео?.. — поджав губы, английская леди с неодобрением осмотрела свое чадо, которое за все это время не удосужилось даже рубашку застегнуть.
— Это ваш сын?! — обрадовалась новой жертве моя мама. — Как удачно! Сейчас же скажите ему, чтобы он отстал от моей дочери. Ишь чего удумал, жениться!
— What?!
[17] — опешила иностранная гостья. — Теодор?!
Дальше она быстро начала лопотать по-английски. Не буду приводить всю ее пламенную речь, но сводилась она к тому, что леди изволит быть в шоке и ничего не понимает. И почему ее сын в таком непотребном виде при посторонних? Он забыл правила приличия? Кроме того, о какой такой женитьбе говорит эта вульгарная рыжая особа?
Спорить о правилах приличия Мортем не стал, бросил на меня загадочный взгляд и принялся приводить свою одежду в порядок, чтобы не нервировать мать.
«Вульгарная рыжая особа», которая прекрасно знала английский язык, немедленно вскипела и возмутилась.
— На себя посмотрите, милочка, — надменно процедила она по-русски. — В такую жару вырядились как ворона, в черное. Словно на похороны… Вы не у себя в мрачной, дождливой, убогой Англии, а в великой России.
— Воронья?! Убёгой Англии?! — тоже по-русски ответствовала ей моя, кажется, все-таки будущая свекровь. — Что вы себе позволять?! Вы дурно воспитан!
— Это я-то дурно воспитана?! Не я притащилась в чужую страну и морочу голову приличным ведьмам. Ваш сын — не пара моей дочери. Еще нам не хватало жалкого некромантишки…
— Мой сын есть потомствьенный некромант! Нечьета всякий там… вьедьма! — последнее слово она выплюнула с презрением. — Который дажье не носить приличный головной убьёр.
— А вы нам свой «убьёр» в нос не тычьте! — фыркнула рыжая особа. — Это только ваши никчемные колдуньи надевают уродские колпаки, поскольку без них не могут энергию нормально собирать. Мы же в них не нуждаемся, у нас и без них сила такая, что вам и не снилась.
— Нам не сньилась?! Да как вы сметь?!
— А вот так! Брать и сметь! — передразнила ее моя маман.
— Теодор! Я запрещать тебе общьяться с этой…
Тут взгляд англичанки заметался между мной и моей матушкой, которая, как любая ведьма после вступления в полную силу, выглядела на тот возраст, который сочла идеальным для себя. Так что на вид Стрельцовой-старшей нельзя было дать больше тридцати — тридцати пяти лет. Но так как я тоже ведьма, к тому же моложе почти в два раза, то и смотрюсь значительно юнее.
Моя будущая свекровь сделала верный вывод, к тому же, хоть и плохо знала русский, но все же вспомнила, что в начале скандала речь шла о «дочери», и ткнула в меня идеально наманикюренным ногтем:
— Я запрещать тебе общьяться с эта ужасный особа. Она тебье нье пара!
— Это моя дочь ужасная особа?! Это она не пара некроманту?! — вступилась за кровиночку Стрельцова-старшая. Ну да… Хоть и ругаемся мы с ней все время, а родные, как ни крути.
У-у-у… Как всё запущено. Сейчас моя мама будет рвать на клочки маму Теодора. Пора валить.
Взбесившаяся рыжая ведьма метнула проклятье в черноволосую некромантку. Та укрылась щитом и бросила какое-то заклятие в соперницу… Моя легко отмахнулась, ответила… Короче, если мы не хотим получить в лоб какое-нибудь заклятие или чары, то надо либо их разнимать, либо прятаться.
Теодор хотел прыгнуть и растащить двух взбесившихся дамочек, но я-то свою матушку знала лучше, а потому дернула женишка (что уж теперь, сама ляпнула), потянула его за собой и нырнула под большой стол, укрытый скатертью до самого пола.
— И зачем? — усмехнувшись, спросил Мортем.
— Да ну их, — отмахнулась я. — Пусть проорутся. Ты не понравился моей родительнице, я — твоей… Сейчас подерутся, пар спустят, устанут, тогда и поговорим.
— Ты так спокойно рассуждаешь об этом? — поднял он брови. — Не боишься, что твоя мама пострадает? Моя — сильная некромантка.
— А моя — сильная ведьма. Мне до нее расти и расти. Так что еще вопрос, кто из них пострадает.
Минуты две мы вслушивались в ругань, шипения, оскорбления и громкие «бум», когда чары сбивали что-то из мебели или книг. Эх… Весь кабинет мне разгромили. Но зато обе скандалистки выдохлись и… пошли врукопашную.
Кошмар!
— …Я тебе глаза выцарапаю!
— …А я волосья выдрать эти рыжий!
В какой-то момент Мортем просто уронил лицо в ладони и начал тихо смеяться.
— Ох, не могу, — утерев слезы, взглянул он на меня. — Теперь я понимаю, отчего Белла так нервничает, когда упоминается твоя мама.
