В дополнение к этому мы с Яковлевым пользовались проверенным методом, когда собирались обмениваться полученной информацией. Я прятал бумагу между листами газеты, и мы с Яковлевым обменивались этими газетами. Та, которую получал я, была просто газетой. А в той, которую брал он, в конверте между страницами лежало донесение».
[361]
В середине 1946 года Фукс вернулся в Англию, но продолжал передавать информацию советским агентам. В ноябре 1947 года он поехал в США для участия в научной конференции. Его сомнения относительно советской политики и его службы Москве с этого момента становились все более частыми, он начал избегать контактов с советскими агентами. Осенью 1949 года ФБР сообщило британским спецслужбам о своих подозрениях, и те установили за ним слежку.
В конце концов, Фукс во всем признался. Его судили первого марта 1950 года и приговорили к четырнадцати годам заключения — наиболее суровое наказание, которое было предусмотрено существующими законами.
Несмотря на особенную осторожность Яковлева и строгое выполнение Голдом правил конспирации, это дело могло быть раскрыто гораздо раньше, если бы британское и американское агентства безопасности не совершили ряд грубых ошибок. О том, что Фукс был убежденным коммунистом и принадлежал к коммунистическому подполью в Германии, было известно британской полиции, но так как эта информация поступила от нацистского консула, то ее оставили без внимания. В 1945 г., когда Киль заняли англичане и в их распоряжении оказались материалы и свидетели, Фукс обеспокоился, но ничего не произошло. Спустя несколько месяцев, когда прогремело канадское шпионское дело, у Израэля Гальперина изъяли записную книжку, в которой упоминалось имя Фукса, но и за этим не последовало никаких действий.
Гарри Голд мог быть раскрыт ещё в 1947 году, когда агенты ФБР допрашивали его в Филадельфии у него дома, но они ушли, когда он убедил их, что они ошибаются в своих подозрениях. Если бы агенты спустились вниз, в подвал, то увидели бы стенной шкаф, набитый от пола до потолка компрометирующими данными.
[362]
Горькая ирония заключалась в том, что Яковлев и Голд, верные и дисциплинированные агенты разведки, стали причиной разгрома советской разведки из-за одной-единственной ошибки в конспирации. Летом 1945 года, незадолго до испытаний первой атомной бомбы, Дэвид Грингласс подготовил очень важное донесение, а курьер Энн Сидорович должна была отправиться в Лос-Аламос, чтобы забрать его. По некоторым причинам мисс Сидорович не смогла поехать, и Яковлев, горя желанием поскорее послать в Москву важную информацию, приказал Гарри Голду, курьеру Фукса, взять на себя это дело, нарушив правило, согласно которому число контактов должно быть сведено к минимуму.
Голд поехал в Лос-Аламос, где впервые увидел Грингласса, и получил его донесение. Через несколько лет, когда Фукс и Голд были арестованы и начали давать показания, Голд мог назвать только Грингласса, потому что Яковлев вывел его на контакт с ученым, а Грингласс, в свою очередь, назвал имена Юлиуса и Этель Розенберг.
Непростительные ошибки были отмечены и в случае с другим известным атомным шпионом Бруно Понтекорво. Этот итальянец, был одним из последних в длинном списке ученых, которые приехали в Соединенные Штаты из Европы. В Италии он был учеником Энрико Ферми, в 1927 году он переехал во Францию, где работал под руководством профессора Лонжевена и Жолио-Кюри. Здесь он вступил в различные экстремистские левые группы итальянских беженцев. В 1940 году, когда германское вторжение становилось реальным, Понтекорво решил эмигрировать в США. Чтобы помочь ему, его итальянские друзья-коммунисты заручились поддержкой Вито Маркантонио, американского конгрессмена с прокоммунистическими взглядами, и молодой ученый переехал с семьей в Америку. В начале 1943 года Понтекорво отправился в Канаду, чтобы работать над атомным проектом там. В связи с этим он часто посещал атомные установки в США. В 1949 году он был переведен в Великобританию.
В 1949-м один коммунист и бывший друг Понтекорво, порвавший с партией, выдал Понтекорво властям Соединенных Штатов, нарисовав полную картину его деятельности и связей. Информация была передана британцам (в это время Понтекорво работал в Херуэлле), но снова ничего не произошло. В октябре 1951 года Понтекорво с семьёй отправился в Финляндию, будто бы для того, чтобы провести там отпуск, и вскоре все они там исчезли. Позже стало известно, что они уехали в Россию.
Первого марта 1955 года Понтекорво публикует статью в «Правде», а еще через несколько дней отвечает на вопросы на пресс-конференции. Он сказал, что просил у советского правительства убежища, его ходатайство удовлетворено, и теперь он советский гражданин. Он работает над вопросами применения атомной энергии в мирных целях и ничего не знает о применении атомной энергии в военных целях в СССР. Он похвалил советский режим за его мирную политику, обвиняя другие правительства, в частности, американское за нападки на СССР.
Похоже, что решение Советов переправить Понтекорво в Россию было продиктовано тем, что здесь была нужда в хорошо подготовленном ученом-атомщике. Перед Москвой постоянно стояла проблема решить, что ей полезнее в данный момент: иметь информатора за рубежом, хорошо знающего прогресс в атомной науке, или западного ученого в своих лабораториях. Надо было поддерживать равновесие между двумя этими группами. Без сомнений, Понтекорво был призван в Россию в самый подходящий момент, когда наиболее важными стали внутренние научные проблемы, а внешняя разведка имела возможность заменить одного из своих агентов другим.
На том же уровне, что и Гарри Голд, который пользовался доверием американцев, но работал на советскую разведку, действовал другой убежденный коммунист — Юлиус Розенберг из Нью-Йорка. Розенберг был членом кружка инженеров-коммунистов, которые занимали важные посты и работали либо готовы были работать на подпольные организации. Работой этого кружка руководил Яков Голос. Первые действия Розенберга относились к промышленной разведке, но потом он повысил свой уровень и стал заниматься политическими и атомными вопросами. Со своей женой Этель он завербовал зятя — Дэвида Грингласса, который работал в Лос-Аламосе над секретными проблемами.
[363] Сообщения Грингласса оказались очень важными для советской атомной разведки.
Розенберг и его жена были арестованы летом 1950 года после того, как признания Фукса и Голда помогли распутать узел атомного шпионажа. Вскоре были раскрыты, арестованы и допрошены другие советские агенты — Абрахам Бротман, Мириам Московиц и Мортон Собел. Супруги Розенберг были приговорены к смертной казни, Голд и Собел к тридцати, Дэвид Грингласс — к пятнадцати, Абрахам Бротман — к семи и Мириам Московиц — к двум годам заключения.
