В: С какой суммы вы начали?
О: 2500 долларов. Отчасти это были мои деньги, отчасти средства, которые вложил в меня мой близкий друг. За первые несколько дней я заработал 10 процентов. После этого мне следовало закрыть торговую программу и не открывать ее хотя бы месяц.
В: Что произошло?
О: Я отлично помню эти цифры — сумма на счете выросла с 2500 до 2752 долларов с мелочью, я получил 10 процентов прибыли, и мне надо было выключить компьютер и отвлечься хотя бы на неделю. Меня охватила эйфория. Я чувствовал себя Уорреном Баффеттом валютной торговли. Я вспоминал истории о тех, кто выручал в месяц 6-8 процентов и более, и думал, что тоже сумею добиться этого. Но я не остановился. Две недели спустя я заключил сделку, не выставил стоп-лосс и спустя 72 часа потерял 90 процентов своего капитала. Я помню, как он стал уменьшаться, и, когда сумма достигла 2500 долларов, я сказал себе: «Может быть, я сумею закрыть позицию, выйдя в ноль, и все будет выглядеть так, словно этой неудачной сделки не было вовсе». Но деньги продолжали таять, сумма снизилась до 2000, а потом до 1500 долларов. Когда она опустилась до этого уровня, я подумал, что ничего хуже случиться уже не может, и не стал закрывать позицию. Но, разумеется, итог оказался куда хуже.
В: В чем изменился ваш подход сейчас?
О: Я делаю все, чтобы не потерять деньги. Это моя основная забота. Я понимаю, это звучит странно, но делать деньги — не самое сложное. Когда я начал торговать, я едва сводил концы с концами. Мой близкий друг, успешный бизнесмен, отвел меня в сторону, заглянул мне в глаза и сказал: «Роб, ты убедил себя, что зарабатывать деньги трудно, — и добавил: — Зарабатывать деньги легко. Трудно сохранить их». Он говорил не о торговле, но это относится и к ней, и он был прав.
Я обнаружил, что разработать прибыльную торговую систему не слишком сложно. Однако, чтобы сохранить прибыль, не перестараться со сделками, не завысить сумму риска, нужна настоящая твердость характера. Поэтому для меня смысл этой игры в том, чтобы не потерять деньги и при этом еженедельно получать прибыль.
В: Сколько времени вам понадобилось, чтобы понять, что вам следует придерживаться оборонительной стратегии?
О: Когда я окунулся в это занятие по-настоящему, на это ушло одиннадцать месяцев. Потеряв 2500 долларов, я провел одиннадцать месяцев, занимаясь тестированием и экспериментами. Теперь я читал не только про торговые системы и методологии. Я старался изучить и взять на вооружение принципы, которые помогут мне владеть собой. Я был исполнен решимости никогда не впадать в оцепенение из-за убыточной сделки, когда вам кажется, что это сон и со временем все наладится само собой. Я обещал себе, что не допущу, чтобы это повторилось. Это была стратегическая цель, и у меня ушло одиннадцать месяцев на то, чтобы не только разобраться с открытием и закрытием сделок, но и выйти на такой уровень, когда я смог торговать на реальном счете с достаточно устойчивыми результатами, не рискуя деньгами. Свою основную задачу я видел в том, чтобы не потерять стартовый капитал. Сохранив капитал, я останусь в игре. Торговля — это игра на выживание.
В: Что представлял собой такой процесс самообразования? Вы учились читать графики или начали изучать фундаментальные показатели?
О: Поначалу я занимался только техническим анализом. Экономика страшила меня, поэтому на первых порах я избегал фундаментального анализа. Вместо того чтобы читать литературу по экономике, я взял книгу Александра Элдера Trading for a Living
3 и познакомился со скользящими средними. Одиннадцать месяцев я сидел над графиками, не поднимая головы, и работал исключительно со скользящими средними, занимаясь тестированием на исторических данных и экспериментами. Я помню, как в конце этих одиннадцати месяцев кто-то поинтересовался, почему, работая со скользящим средним, я остановился на 62 и не связано ли это с коэффициентом Фибоначчи. И я спросил, что он имеет в виду, потому что не знал, что такое коэффициент Фибоначчи. Сам я ограничивался тестированием данных и экспериментами со скользящими средними. Я наносил скользящие средние на графики. Я продвигался вперед, анализируя по одной свече за раз. Я брал различные отрезки времени и экспериментировал с разными парами валют, пока не накопил огромное количество данных о взаимодействии цены и скользящих средних и о том, чего можно ожидать от той или иной сделки. Открывая сделку, я хотел знать ответы на два вопроса: каких убытков мне ожидать и на какую прибыль рассчитывать? И когда соотношения прибылей и убытков стали приемлемыми и я смог применять свою стратегию, стабильно получая прибыль каждую неделю, я понял, что мой капитал защищен.
Теперь, знал, что, хотя система, с помощью которой я торгую, не является совершенной, она обеспечивает регулярный доход.
В: Так значит, ваш метод тестирования на исторических данных заключается в том, чтобы взять ценовой график и попробовать предсказать то, что должно произойти в дальнейшем?
О: Да.
В: При этом вы не пользовались никаким языком программирования?
О: Нет. Это еще один аспект. В то время я был слишком глуп и необразован, чтобы понять, что подобные вещи поддаются программированию. Я не знал, что существует язык программирования и платформы для составления графиков, которые позволяют тестировать подобную информацию автоматически или вручную. Сейчас я очень рад, что у меня не было таких инструментов, потому что наблюдение за графиками без их помощи принесло мне огромную пользу. Теперь я знал, каким образом меняется цена на графике британский фунт/доллар США. Я изучил пару доллар США/японская иена. Я привык наблюдать за регулярными взлетами и падением цен, которые происходили по единой схеме. В моей памяти навсегда запечатлелись тренды и ценовые коридоры, а некоторые валютные пары стали мне близки, как хорошие друзья.
В: Остался ли ваш подход к тестированию прежним? Этот вопрос мы задаем, потому что, как нам кажется, масса трейдеров-новичков поначалу находит вещи, подобные Easy Language, весьма и весьма пугающими.
О: Повторю то, что я уже говорил. Мое основное занятие — тестировщик. Трейдером я работаю по совместительству [смеется]. Это значит, что я до сих пор ежедневно занимаюсь тестированием. Как раз перед нашей беседой я наносил на очередной график очередной набор скользящих средних вместе с теми, кто пришел ко мне в офис, чтобы вместе заняться тестированием. Мой офис обустроен так, что желающие могут принять участие в процессе совместного тестирования.
О: Так, значит, никто у вас в офисе не знаком ни с Easy Language, ни с другим языком программирования?
О: На самом деле сейчас я сам знаю Easy Language достаточно хорошо, чтобы запрограммировать большую часть того, что я делаю; кроме того, если у меня возникает необходимость в оптимизации механических систем, я обращаюсь за помощью как минимум к двум программистам. Но я редко берусь за оптимизацию или программирование системы, пока не удостоверюсь, что она работает как надо. К примеру, я мог бы настроить ее так, чтобы она подавала звуковые сигналы или оповещала меня о появляющихся возможностях, но я по-прежнему не применяю никаких механических торговых систем, то есть не позволяю компьютеру открывать и закрывать позиции.
