Чтобы построить ВВП, равно как и собрать необходимую для этого первичную статистику, всегда требовалось большое напряжение усилий, хотя тогда экономика была гораздо проще, чем сейчас. Прошли десятилетия, прежде чем горстка стран смогла похвастаться национальными счетами, а экономисты и статистики – разработать и довести до ума методы сравнения ВВП во времени и по странам. Одна из громадных задач – правильно скорректировать долларовый, или номинальный, ВВП на размер инфляции, чтобы узнать реальный ВВП. Постоянное улучшение качества благ, а также постоянное расширение разнообразия товаров и услуг делает подсчет осмысленного общего индекса цен еще более сложным делом: сегодняшний ноутбук – это совсем другая машина, нежели купленный всего несколько лет назад за ту же самую цену, а несколько десятилетий назад цена вычислительной мощности вообще была немыслимой, поскольку компьютеров не существовало. Ухватить эту трансформацию в единственном индексе цен затруднительно. Еще одна непростая задача – как перевести ВВП из одной валюты в другую, имея в виду громадные различия в экономической структуре разных стран и видах расходов потребителей. Поэтому международные сравнения экономической деятельности затруднены (хотя экономисты все равно их проводят), и вполне возможно, что наши выводы относительно роста разных стран на разных промежутках времени попросту ошибочны.
Специалисты по национальному счетоводству на протяжении десятилетий пытались улучшить свои методы, чтобы учесть эти и другие проблемы. В частности, вниманию к новым индикаторам способствовал рост экологической обеспокоенности и явная заторможенность экономического прогресса, т. е. роста душевого ВВП, во многих бедных странах. Оживились старые споры, а именно: не стоит ли заменить ВВП в качестве ориентира экономической политики некой мерой благосостояния?
Еще одним толчком к поиску альтернатив были экономические кризисы. Великая депрессия, а за ней и Вторая мировая война произвели на свет ВВП и поставили его на место прежних представлений о том, что такое «экономика» и как ее измерить. Кризис середины 1970-х годов наряду с нарождающимся экологическим движением подняли волну интереса к новым типам показателей, хотя прошло около десятилетия прежде, чем они достигли зрелости. Текущий кризис вдохнул жизнь в ряд альтернативных подходов, таких как измерение «счастья», индексы благосостояния и «панели показателей», но прежде всего он, конечно, подорвал доверие к стандартным методам учета финансового сектора.
Может быть, наконец, настал момент расстаться с ВВП и перейти к какому-нибудь новому способу осмысления и измерения экономики? В настоящем разделе я постараюсь обосновать, что отказываться от ВВП пока рано, хотя эпоха этого показателя, очевидно, прошла. «ВВП рассчитан на массовое производство. Это простой подсчет – сколько единиц было произведено. Измерить неосязаемые выгоды он не может. Но кто сказал, что прелесть жизни в количестве?» – задается вопрос в отчете Федерального резервного банка Далласа
[123]. Итак, я хочу остановиться на трех темах, которые, по-видимому, побуждают нас когда-нибудь принять новый подход. Образ экономики меняется, и методы ее измерения тоже должны измениться, хотя как именно будут выглядеть очертания нового подхода, пожалуй, слишком трудный вопрос для данной книги.
Три темы следующие:
• рост сложности экономики, проявляющийся в инновациях, неумолимой скорости внедрения новых товаров и услуг и глобализации, а также возникновении глобальных производственных цепочек, все более запутывающих методы производства товаров;
• рост доли услуг и «нематериальных» товаров – в отличие от товаров физических – в экономике развитых стран, в том числе доли интернет-деятельности, не имеющей рыночной цены, вследствие чего становится невозможным разделить количество и качество или даже вообще говорить о количестве;
• животрепещущие вопросы устойчивого развития, которые требуют, чтобы мы учли истощение ресурсов и активов, ущемляющее потенциальный рост ВВП в будущем.
Сложность
В 1985 г. в США было 185 телевизионных каналов, 141 вид обезболивающего, отпускаемого без рецепта, и 87 марок прохладительных напитков. Это огромный рост разнообразия по сравнению с 1970 г., когда каналов было пять, обезболивающих тоже пять, а напитков 20. В 1998 г. на полках было 340 видов сухих завтраков и 50 наименований бутилированной воды, тогда как в 1970 г. их было 160 и 16 соответственно. За 28 лет число типов персональных компьютеров выросло с нуля до 400, а число интернет-сайтов – с нуля до почти 5 млн
[124]. Выше я уже упоминала о росте разнообразия товаров, составляющих ВВП в развитых странах; приведенные примеры показывают, насколько оно выросло. По сути, разнообразие можно рассматривать как один из главных признаков экономического развития. Бедность равносильна узкому выбору, а увеличение возможностей – одна из важнейших черт преодоления бедности. С такой точки зрения экономическое развитие – это, с одной стороны, рост способностей и навыков индивидов, позволяющий им пользоваться новыми возможностями, а с другой – расширение этих возможностей и допустимого выбора. Экономическое развитие немыслимо без расширения свободы. Один из аспектов свободы – разнообразие товаров и услуг, которые можно приобрести в экономике, от мелочей до жизненно важных
[125].
Как ни странно, найти численные данные о разнообразии видов продукции, довольно трудно. Ежегодный отчет Федерального резервного банка Далласа за 1998 г., откуда взяты приведенные выше цифры, – один из немногих доступных источников с оценками. Главная причина скудности цифр проста: государственные статистические органы не собирают подобной статистики. Статистические формы, рассылаемые по предприятиям, спрашивают о размере выпуска – сколько пар обуви выпустила обувная фабрика и т. п. – и о назначаемых ценах, но не о количестве фасонов. В официальной статистике есть только одна укрупненная категория: «обувь». В ней никак не отражается, выберу я высокотехнологичные ботинки для трекинга, кроссовки с амортизацией для коленей и лодыжек или ботинки, позволяющие тренировать бедра во время ходьбы, или же кеды, которые я самостоятельно спроектировала на сайте продавца.
Но несмотря на отсутствие учета ясно, что разнообразие потребительских товаров и услуг, покупаемых нами каждый день, постоянно растет. Более того, все чаще у потребителя появляется возможность модифицировать товар под себя, начиная от обуви и заканчивая известным примером компьютеров Dell; таким образом, разнообразие достигает высшей точки, когда каждый экземпляр уникален. Есть даже надежда, что в будущем появятся медицинские средства против рака и других заболеваний, приспособленные к генетическим особенностям каждого отдельного пациента. Существуют эмпирические данные, свидетельствующие, с одной стороны, о расширении ассортимента отдельных товаров (таких, как книжная продукция или виды сухих завтраков), а с другой – о связанном с этим ростом благосостоянии потребителей.
