— А что же делать тем, кто не верит ни в карму, ни в идею Бога-Творца?
— Неверующим… — Далай-лама задумался на несколько мгновений, — .наверное, поможет практический, научный подход. Обычно ученые считают, что нужно объективно смотреть на вещи, без эмоционального соучастия. С таким подходом вы можете взглянуть на проблему следующим образом: «Если существует способ ее решить, то я ее решу, даже если для этого мне придется идти в суд!» — Он рассмеялся. — А если вы обнаружите, что решения нет, постарайтесь просто забыть о проблеме.
Объективный и беспристрастный подход очень важен в трудных ситуациях, поскольку он позволяет выявить скрытые, неявные причины проблем. Так, если вы замечаете, что ваш начальник отнесся к вам несправедливо, в этом необязательно виноваты вы сами: он мог просто поссориться с женой перед тем, как отправиться на работу. Безусловно, в любых обстоятельствах необходимо сохранять здравомыслие, но такой подход позволит вам избавиться от бесполезного чувства, что весь мир ополчился против вас.
— Может ли беспристрастность и рассудительность помочь человеку определить степень своего участия в сложившейся ситуации? И может ли это, в свою очередь, ослабить ощущение несправедливости, возникающее в трудные моменты?
— Да, — ответил он с воодушевлением, — безусловно. Вообще, если внимательно и непредвзято изучить любую ситуацию, мы увидим, что во многом сами ответственны за случившееся.
Например, многие считают Саддама Хусейна главным виновником войны в Персидском заливе. Я неоднократно говорил по этому поводу: «Так нечестно!»
Мне действительно жаль Саддама Хусейна. Он, конечно же, диктатор и совершил много плохих поступков. Если рассматривать ситуацию поверхностно, то можно с легкостью переложить всю вину на него. Он же диктатор, преступник, и взгляд у него страшный! — Его Святейшество засмеялся. — Но без армии он мало что может, а даже самая мощная армия не может функционировать без оружия. А оружие ведь не с неба упало! То есть ответственность здесь лежит на нескольких странах.
— Таким образом, — продолжил Далай-лама, — мы часто склонны обвинять в своих проблемах других людей или внешние обстоятельства. Более того, мы стараемся отыскать одну-единственную причину и полностью устраниться от ответственности. Создается впечатление, что в любой ситуации, вызывающей сильные эмоции, возникает значительное расхождение между действительностью и тем, как мы ее воспринимаем. Если провести тщательное исследование предпосылок Войны в заливе, то выяснится, что Саддам является лишь одной из причин конфликта, одним из целого множества факторов. Как только вы осознаете это, ваше видение ситуации станет более объективным.
Объективность предполагает целостный взгляд на вещи, то есть способность учитывать максимальное число факторов, влияющих на ситуацию. Вот, к примеру, наш конфликт с Китаем. Мы тоже внесли в него свой вклад. Возможно, наше поколение повлияло на ситуацию, но мне кажется, что и предыдущие, по крайней мере несколько поколений перед нами, также допустили много ошибок. Поэтому я полагаю, что мы, тибетцы, во многом способствовали сложившейся ситуации, и не очень честно сваливать всю вину на Китай.
Период нестабильности в отношениях способен стать тем поворотным моментом, когда истинная любовь начинает цвести и превращается в зрелое чувство.
Но все не так-то просто. Конечно, мы отчасти повлияли на ситуацию, но это не значит, что Тибет — единственная виновная сторона. Так, тибетцы никогда полностью не покорялись Китаю, продолжали сопротивление. В результате Китай стал применять по отношению к нам новую политику — началось организованное массовое переселение людей из Китая в Тибет, чтобы коренные тибетцы перестали быть большинством, а движение за независимость — эффективным. Поэтому нельзя утверждать, что тибетское сопротивление виновно или ответственно за политику Китая.
— А как быть с ситуациями, даже самыми пустяковыми, в которых вообще нет и не может быть вашей вины, на которые вы никак не можете повлиять, например когда кто-то лжет вам? — спросил я.
— Конечно, мне неприятно, когда кто-то говорит мне неправду, но все равно я пытаюсь анализировать ситуацию. Я могу прийти к выводу, что человек лжет мне, пытаясь что-то скрыть, не из дурных побуждений. Возможно, мой собеседник просто считает, что не стоит доверять мне какую-то информацию. Поэтому когда я чувствую разочарование, я пытаюсь иначе взглянуть на ситуацию. Я думаю, что, возможно, человек не хочет полностью мне довериться, потому я не смогу сохранить секрет. По характеру я общительный и откровенный, поэтому может показаться, что я не умею хранить секреты. Моя прямолинейность не у всех вызывает доверие. Анализируя ситуацию таким образом, я усматриваю в ней и свой недочет.
* * *
Даже из уст Далай-ламы подобные слова звучали довольно странно — искать в себе причину бесчестного поведения других! Однако искренность, звучавшая в его голосе, не оставляла сомнений: Его Святейшество использовал такой прием, чтобы справляться с неприятностями. Применяя этот способ в собственной жизни, мы, конечно, не всегда сможем установить степень своей вины. Но и в случае неудачи наша искренняя попытка найти свою вину в сложившейся ситуации позволит взглянуть на проблему под другим углом. И уменьшит тот вред, который мы ощущаем под влиянием чувства несправедливости.
Вина
Наш мир полон несовершенства, а вместе с ним несовершенны и мы сами. Каждый из нас хотя бы раз в жизни ошибался. Каждый из нас порой испытывает сожаление о поступках, которые были совершены ранее, или о том, что необходимо было сделать. Способность признавать свои ошибки и чувство искреннего раскаяния могут указать нам верный жизненный путь, способствуют тому, чтобы мы исправляли ошибки, когда это возможно, и стремились не совершать их в будущем.
Но когда мы позволяем сожалениям превратиться в вину, когда мы в приступе самоуничижения и самобичевания вновь и вновь мысленно возвращаемся к совершенным проступкам, то раздутое чувство вины становится для нас неисчерпаемым источником страданий.
* * *
В одной из предыдущих бесед, рассказывая о смерти своего брата, Далай-лама упомянул о сожалении. Меня заинтересовало его отношение к чувству сожаления и вины, поэтому я решил вернуться к этому разговору.
— Когда мы говорили о смерти Лобсанга, вы упомянули о раскаянии. Были ли в вашей жизни еще случаи, когда вам приходилось испытывать глубокое сожаление?
— О, да. Ко мне часто наведывался один монах-отшельник старше меня по возрасту. Он приходил для того, чтобы получить от меня наставления, хотя я думаю, что он на самом деле был гораздо совершеннее меня и делал это просто для соблюдения формальностей. Как бы там ни было, однажды он пришел ко мне с просьбой помочь ему разобраться в одной сложной духовной практике. В ответ я неосторожно заметил ему, что практика довольно трудная и традиционно предназначается для людей помоложе. Вскоре я узнал, что монах покончил с собой, чтобы возродиться и освоить эту практику в более молодом возрасте.
