Прямым следствием культуры субсидированного домовладения стало общество кредитов, в котором и граждане, и страна заложены и перезаложены по самую шею; поощрение такого образа жизни, при котором человека перестала тревожить мысль о том, что он живет не по средствам. Эта идеология пустила настолько глубокие корни, что, несмотря на тот факт, что именно пагубный долг привел к финансовому кризису 2008 года, его-то опять и предложило правительство после краха в качестве верного выхода из трясины.
Да, это правда, что, когда экономика уязвима, увеличение долга не такая уж безумная идея в краткосрочном плане. Фактически такая установка — это классический переходный эффект. Даже когда желательно снизить уровень задолженности в обществе, если это происходит слишком быстро (как во время кризиса, если не вмешиваться в него), тогда существует риск, что экономика погрузится в депрессию. Именно поэтому государство вынуждено снова предлагать прибегнуть к левериджу, чтобы обеспечить гладкий и организованный переход. Но в действительности на практике частное заимствование заменяется государственным, и, разумеется, с плачевным результатом, когда в конечном итоге процесс снижения задолженности сводится к тому, что держатели акций и облигаций получают бесплатный подарок.
В Великобритании, США и остальных странах развитого мира правительства практически неизменно отвечали на финансовый кризис 2008 года той или иной комбинацией резкого снижения процентных ставок (с расчетом, что банки восстановят уровень кредитования для частных лиц, чтобы они смогли удержаться на плаву за счет новых долгов) и тем, что сами влезали в новые долги.
Другой возможный вариант (гораздо более устойчивый и оздоровительный) — это затянуть пояс, сократить потребление и призвать людей жить по средствам — в политическом смысле оказался неприемлем и остается таковым. Когда в июне 2009 года некоторые британские банки начали смело рекламировать ипотеку под 125%, это напомнило всем, как мало мы учимся на ошибках и насколько общество загипнотизировано идеей, что долг излечивает все. Не менее поразительно, что в Великобритании клиентам, впервые покупающим недвижимость, советуют жить на кредиты по банковским картам; это единственный способ обеспечить ипотеку. Советник по ипотеке говорит: «Мой лучший совет тем, кто хочет купить дом, но не имеет большого депозита, — это жить по кредитной карте. Покупайте с ней продукты, ужинайте с ней в ресторане, тратьте по ней то, что, как правило, тратите по дебетовой карте».
Но не только субсидированными займами государство поощряет излишне использовать леверидж и залезать в долги. В Америке домовладельцев дополнительно поощряют брать кредиты при помощи субсидируемых государством налоговых льгот на процентную ставку, по которой они должны выплачивать ипотечный кредит. Культуру домовладения поддерживает не только изобилие дешевых кредитов и налоговых льгот, но и тот факт, что государство годами систематически предоставляло гарантии по долгам для кредиторов.
Эти гарантии действуют извращенным образом: кредиторы уже не волнуются о том, вернут ли они свои деньги, и свободно идут на неограниченный и безрассудный риск, без разбору раздавая субстандартные кредиты.
Как отмечалось выше, теоретически говоря, можно утверждать, что субстандартное кредитование само по себе не так уж плохо, скорее вредно неправильное определение его стоимости (когда оно становится слишком дешевым и легкодоступным) и риск чрезмерного использования заемных средств — когда люди залезают в большие долги. Возникает вопрос: насколько государство должно вмешиваться со своим регулированием? Есть мнение, что если частные лица и организации рискуют разориться — и осознают этот риск, — то им нужно предоставить возможность решать за себя самостоятельно.
Конечно, проблемой для общества в целом является системный риск — что множество частных лиц и организаций разорятся одновременно и взаимосвязанно, и таким образом сложившаяся ситуация отрицательно скажется на всей экономике. С последним можно справиться за счет ограничения левериджа, при этом, возможно, была бы полезна лучшая капитализация организаций и управление риском убытков для отдельных лиц (не только для организаций), работающих в финансовых институтах, вплоть до ипотечного брокера. Одно исправляет системный риск, другое — агентский риск.
Пожалуй, это неудивительно, что область, которая в течение многих лет наиболее охотно шла на риск, это именно та область, которая пользовалась наилучшими государственными гарантиями по долгам: банковский сектор. В США долговые гарантии могут принимать форму страхового полиса Федеральной корпорации страхования частных вкладов
[27] или Корпорации защиты фондовых инвесторов,
[28] которая вступает в дело, если брокерская фирма закрылась из-за банкротства или других финансовых проблем и клиентские активы пропали. Тогда вмешивается Корпорация защиты фондовых инвесторов, чтобы вернуть клиентские деньги, акции и другие ценные бумаги. Ассоциация страхования муниципальных облигаций,
[29] главным образом страхующая муниципальные обязательства по ценным бумагам, обеспеченным активами и пулом ипотек, дала возможность некоторым финансовым институтам сделать ставки, которых они почти наверняка не сделали бы без гарантий или, по крайней мере, если бы цена гарантий не была занижена. Насколько же абсурдно то, что Ассоциация страхования муниципальных облигаций не имела достаточного капитала, чтобы ответить по своим же потенциальным обязательствам по страхованию, — настоящий замок на песке, если замок вообще был! Имейте в виду, подобная банковская деятельность не является незаконной. Банки и банкиры просто действуют в рамках курса, заложенного правительством. Таковы правила игры.
Так как банки превратились из партнерских бизнес-структур (где долговые обязательства несут владельцы) в государственные коммерческие банки с государственными гарантиями по долгам и вкладам на случай неблагоприятного развития событий, произошло неизбежное повышение готовности идти на риск — и зачастую в незнакомых и очень сложных инструментах. По данным Банка международных расчетов, в начале 2000-х было примерно на 100 триллионов долларов невыполненных деривативных контрактов, то есть их количество выросло в пять раз за предыдущее десятилетие.
В конце концов, какое же налаженное партнерство согласится рискнуть всем, пускаясь в море хаоса на рынке сделок с деривативами в форме обеспеченных долговых обязательств, облигаций с ипотечным покрытием или с обеспечением активами при таком высоком риске и недостаточно во всем этом разбираясь? Никакое. При этом банк, у которого риск убытков покрывается долговыми гарантиями, может позволить себе (и позволял) рисковать напропалую. Помните, именно потому, что руководство банков было застраховано от потерь (со стороны должников — ведь государство предоставило гарантии), и потому, что руководство заботилось о доходах акционеров, необузданный риск привел к финансовому краху 2008 года. Да, многие инвесторы совершили ошибку, так что к краху привел не только агентский риск; есть и многие другие игроки, не устоявшие перед соблазном рынка.
