В углу двое сизых от татуировок граждан лениво перекидывались засаленными картами.
— Ты, конечно, тоже сюда ни за что попал, да?
Иван осторожно огляделся.
— Да. Кто-то хочет меня видеть именно здесь.
— Отдохни малёха, потом знакомиться будем.
Иван огляделся. Состав участников оказался весьма разношёрстным. Несколько человек были аккуратно выбриты и выглядели даже респектабельно. Зато отдельные физиономии в сочетании с неприятной, наглой и подавляющей манерой общения их хозяев вызывали явную антипатию. Интуитивно Иван решил, что с ними нужно быть особенно осторожными. Остальных можно не опасаться. Двое бомжей жалкого вида, служившие источником неприятного запаха, всем подчинялись и сразу вызвали у него жалость. Неужели он слабее всех этих людей, которые выдерживают одинаковые с ним условия? Впрочем, не совсем одинаковые. Разумеется, чем привычнее обстановка, тем легче. И чем сильней контраст с вчерашней ещё действительностью, тем больше угнетён человек. Конечно, на это и рассчитывают следователи, добиваясь нужных для себя результатов.
Тюремный запах, естественно, отличался от царящего в парфюмерных магазинах, но оказался вполне сносным, и через несколько часов Иван уже почти не обращал на него внимания. Черепанову определили место на верхней полке рядом со студентиком Пашей, попавшим сюда… добровольно. Более нелепую историю трудно было придумать. У Паши всё началось с визита в игровые автоматы. Вскоре он выиграл по-крупному, но затем, как водится, всё просадил. Одолжил деньги у знакомых… Чтобы рассчитаться, взял кредит, но по пути выпил пива и ноги снова привели его в автоматы. После неожиданного вечернего визита крепышей из службы безопасности банка у матери случился сердечный приступ. Павел ничего умней не придумал, как прийти в райотдел и попросить небольшой срок. Следователь отнёсся с пониманием и даже предложил на выбор несколько «висяков». Паша предпочёл угон… Черепанов был в недоумении. Как можно проиграть 27 тысяч долларов в автомате, если там используют 50-копеечные монетки? Иван Сергеевич узнал, что отстал от жизни: оказывается, можно применять любые коэффициенты и виртуальные деньги.
— Неужели ты не понимал, что сражаешься против компьютерной программы, у которой просто невозможно выиграть — иначе на кой хозяину эти игрушки? Если уж так приспичило, купил бы себе собственный автомат и играл сам с собой на здоровье, — пытался вразумить Пашу Черепанов.
— Не всё так просто, — вступил в беседу один из сокамерников, державшийся особняком и явно походивший на хозяйственного руководителя. — По природе своей люди не так уж сильны и мужественны. Большинство из них проявляют псевдосмелость, когда наверняка уверены в своём преимуществе. Можно ли обвинить миллионы немцев в том, что они не восставали против гитлеровского режима? Как-то моя бухгалтер сказала: если бы меня пытали, я бы сдала всё, — и это честно. Большинство из нас курить бросить не могут. Беда в том, что наше общество не уберегает людей, а наоборот — провоцирует их на идиотские поступки. Целые бизнесы на этом построены. Заходит наш простак в супермаркет, а ему машину без первого взноса и якобы под низкие проценты впаривают, а потом выясняется, что в договоре был ещё пунктик о комиссии и платить придётся намного больше. То, что раньше с гражданами делали напёрсточники, сейчас делают крупные компании. Спортзалов не хватает, зато казино и игровые автоматы подкарауливают на каждом углу. При этом все всё знают и понимают, но заходят. А ты, кстати, Паша, все деньги в одном месте просадил?
— Ну да, на углу Советской и Независимости. Я надеялся крупно выиграть и так им отомстить…
Черепанов вспомнил хозяина этого заведения. Когда тому бумаги на приватизацию оформляли, приняли во внимание, что он выделил средства на строительство церкви и ещё памятника по настоянию новых властей. Вот тебе и круговорот денег. Выйду — поговорю с депутатами и мэром, нужно действительно что-то с этим делать. Зачем строить бизнес на разорении таких, как Пашка? Работал бы он где-то, пользу приносил, налоги в бюджет. Черепанов почувствовал даже некую вину перед этим пареньком. «Да ты выйди сначала!» — словно угадал его мысли недавний собеседник по разговору с Пашей. Как выяснилось, звали его Дмитрий Валентинович Караваев. А работал он директором шахты.
Довольно скоро Черепанову устроили проверку на прочность. В карты один из новых соседей проиграл его пиджак и обувь — одевался Иван в престижных магазинах, работа обязывала к добротным и красивым вещам. Именно они и стали предметом интереса. Собственно, к чему-то подобному он уже был готов. Как должен быть готов любой мужчина, живущий в стране, где от тюрьмы и от сумы не зарекаются по определению. Уже несколько последних лет трижды в неделю он ездил заниматься в спортзал к знакомому тренеру. Не то чтобы готовился к серьёзной драке, просто держал себя в тонусе. В кикбоксинге, как ни странно, его больше привлекала хореографическая составляющая — продуманная чёткость в рисунке движений и ударов, лаконичная простота защитных действий. И вот, поди ж ты, и пригодилась «хореография»! Тесная камера — не место для демонстрации техники боевых искусств. Иван шагнул навстречу претенденту на его обувку и пиджак. Ударил коротко. Без замаха. Левый локоть — в печень, правый — в подбородок. Удары страшные и эффективные. Из арсенала тайского бокса, восточного прародителя кикбоксинга, на ринге они были строжайше запрещены. Но то на ринге… Противник рухнул со сдавленным стоном на грязный бетонный пол. Камера одобрительно загудела. В знак победы и повышения рейтинга ему досталась койка побеждённого.
Тюремный быт и правила давались Ивану с трудом. Кроме того, ни родственники, ни друзья, ни адвокат, ни кто-либо из коллег к нему не допускался. Шли четвёртые сутки, как он ушёл по вызову в прокуратуру. На пару часов, как тогда представлялось. Дома сходила с ума Мария, он точно это знал…
Они нуждались друг в друге — именно так можно описать эти отношения. Их союз не был оформлен официально. Это были отношения, в которых ни они сами, ни окружающие не могли ничего понять. С одной стороны, их бешено тянуло друг к другу. То ли дело было в совпадении запахов, то ли в Марииной эротичной родинке, в её детской чёлке — Иван точно понять не мог. На отсутствие опыта отношений с женщинами ему жаловаться не приходилось. При этом он сам особо не усердствовал, скорее действуя от обратного. Не обрушивал букеты цветов, подарки, комплименты, умные фразы, напоминая ленивоватого, но умного доброго увальня. Разве что смотрел страстно. Видимо, многих привлекала в нём спокойная надёжность, покладистость и бесхитростность. Хотя это была лишь иллюзия. На самом деле Иван, несмотря на внешнюю доверчивость и немудрёность, не спешил отдавать себя в чьи-то руки. Возможно, он слишком многого хотел. Во всяком случае, на всю жизнь запомнил эпизод, когда познакомился с девушкой — просто красавицей. Они начали часами болтать по телефону, ходили в кино и на концерты, ужинали в ресторане. Она оказалась весьма заботливой, аккуратной, вкусно готовила. Наверное, была бы отличной мамашей. Она давала понять, что в их отношениях он — мужчина, он — главный. Но, когда они оказались в одной постели, он вдруг почувствовал (это был конфуз, которого никогда не случалось ранее), что его к ней не тянет. Иван даже попробовал прибегнуть к совету, о котором читал в журнале, — закрыть глаза и представить кого-то другого. Девушка была покорной, даже послушной, но то ли тип прикосновений, то ли разная кодировка движений — что-то мешало, что — он так и не смог понять. Не помог и алкоголь…
