Сегодняшняя крыса была, похоже, здорово голодной. Во всяком случае, она мне уже минут через двадцать попалась. Правда, зимой крысы всегда голодные. А может, это я уже таким опытным ловцом стал. Так или иначе, а нужный мне Крыс – это был самец, крупный молодой пасюк с коричневой шерстью и длинными усами, – уже сидел в клетке и с энтузиазмом принюхивался к пище. Ему, ясное дело, очень хотелось до нее добраться. Однако его сильно тревожило то, что он вдруг оказался в клетке, а дверца захлопнулась. Я подошел поближе и посмотрел на него. Он тоже нервно на меня посмотрел, и мне показалось, что он от отчаяния буквально руки, то есть лапки, себе ломает. Да, подумал я, этот отлично подойдет.
В четыре часа прибыл Голди; следом за ним тащился Пудель. Я поджидал их, сидя в логове Пуделя и поплотней завернувшись в свою теплую спортивную куртку. Я даже Библию с собой прихватил и цитату подходящую подобрал. А клетку с крысой пока пристроил на заднее сиденье. Пудель просто глаза выпучил, когда ее увидел.
– Это еще что?
– А ты как думаешь?
Крыса в клетке по-прежнему «ломала руки» и нервно принюхивалась к проволоке.
Голди тоже подошел поближе.
– А крысу-то ты зачем поймал? – спросил он.
– Я тебе потом объясню, – сказал я. – А для начала пусть Пудель кое-что нам расскажет.
Пудель нервно на меня глянул.
– Ты что… – начал было он, но я прервал его:
– Я же обещал, что никому ничего не скажу. Но ты – если, конечно, хочешь, чтобы мы тебе помогли, – должен пройти обряд очищения. А для этого тебе нужно то, о чем говорил мистер Кларк: немного мужества.
Пудель еще сильней вытаращил глаза и молча покачал головой.
– Да не бойся ты, – сказал я. – Ведь ты же хочешь исцелиться, верно?
– Зигги, ты что, спятил? – проскулил Пудель. – Разве какая-то крыса может меня исцелить?
Тогда я вытащил Библию, открыл ее в нужном месте и зачел оттуда: «И пришли на другой берег моря в страну Гадаринскую. И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом».
– Ты, наверное, шутишь? – сказал Пудель.
Но я продолжал:
– «Всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни»
[81].
– У меня же все совсем не так, – запротестовал Пудель.
Я посмотрел на затопленные глиняные ямы, на развалины автомобилей, на мертвые телевизоры и горы мусора.
– Разве это не дикий край? – спросил я. – Разве это не горы и гробницы?
Пудель промолчал. И я велел ему:
– Ладно, закатывай рукава.
Он только головой помотал, и я, схватив его за руку, задрал рукав парки – ну и, естественно, там снова была целая лесенка розовых пластырей от запястья до локтя, как и в прошлый раз.
Я пожал плечами и посмотрел на Голди.
– Ну?
Но и он тоже выглядел нерешительно.
– Послушайте, ведь и в Библии написано, что возмездие за грех – это смерть, – сказал я. – Верно ведь? – Голди кивнул. Пудель тоже. – А еще там написано, – продолжал я, – что быть геем – это грех. Так или нет? – Пудель что-то задушенно пискнул, а я пояснил: – Вот нам и нужно принести жертву, чтобы смыть с себя этот грех, – сказал я. – Это все тоже есть в Библии. Про кровь агнца божьего
[82]. Про то, что Он отдал свою жизнь, чтобы мы могли жить.
В итоге большую часть работы мне пришлось проделать самому. Голди, впрочем, что-то сказал; я вовсе не собирался просто так его отпускать – должен же он был хотя бы словесную часть взять на себя. Пудель пустил слезу, когда я заставил его сунуть руку в клетку, но я объяснил, что ему необходимо сперва вступить в контакт с жертвой, то есть с крысой. Ну а Голди болтать языком всегда был горазд – в точности как и его отец-проповедник; в общем, как только я рассказал ему, что нам нужно, он сумел все же внести свою лепту в отправление ритуала.
– Этот человек был одержим демоном гомосексуальности, – торжественно провозгласил он. – Изыди же, гнусный демон! Войди в душу крысы и оставь в покое скромного слугу Господа нашего!
[83]
Теперь Пудель уже рыдал вовсю. Наверное, это демоны из него выходили. А может, просто от облегчения – ведь нашлись все-таки люди, разделившие с ним его горе и пожелавшие снять с него невыносимое бремя. Уж я-то знаю, Мышонок, какие чувства при этом испытываешь. Да и тебе, наверное, тоже эти чувства знакомы. А хорошо все-таки иметь возможность исповедаться хоть кому-то, даже если этот «кто-то» уже мертв! Особенно если он уже мертв – ведь мертвые сплетен не распространяют.
Ну а потом я утопил эту чертову крысу вместе с клеткой.
Ведь тому бесноватому из Гадары нечто подобное вроде бы помогло.
Часть третья
Qui desiderat pacem, praeparet bellum.
Vegetius
[84]
Глава первая
15 сентября 2005
Учебный год в «Сент-Освальдз», как и чтение большой хорошей книги, требует времени, чтобы иметь возможность развить максимальную скорость. Подобно колеснице Джаггернаута
[85], он сперва катится медленно, но неотвратимо, пересчитывая дни и недели, и обычно достигает крейсерской скорости к третьей неделе осеннего триместра, когда местность вокруг начинает казаться все более каменистой.
Подозреваю, что нынче это произойдет раньше обычного. Наш новый директор уже успел осуществить некоторые новшества, которые, с моей точки зрения, могут оказаться наиболее разрушительными – и не в последнюю очередь это вчерашнее появление в моем классе первых «девочек из Малберри».
Мне, пожалуй, еще повезло. У меня всего несколько девиц, и все они ученицы шестого класса. Ко мне в класс № 59 они явились ровно перед началом второго урока в сопровождении мисс Ламберт, директрисы «Малберри Хаус». За их пестрой стайкой тянулся шлейф какого-то сильного запаха – одновременно и мускусного, и сладкого. Примерно такой запах, наверно, воцарился бы в кондитерской лавке, если бы там расставили клетки с дикими циветтами.
