Книга Другой класс, страница 79. Автор книги Джоанн Харрис

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Другой класс»

Cтраница 79

Старший из полицейских, мужчина лет пятидесяти с лишним по фамилии Стэкхаус, сказал:

– А зачем вы пытались что-то выяснить?

Я объяснил, что один из друзей Наттера в разговоре со мной выразил некую озабоченность его состоянием.

– Озабоченность? И что же его беспокоило?

Я покачал головой, но все же сказал:

– Да ничего его не беспокоило. Ему просто показалось, что Наттер немного не в себе.

– И что же он, по-вашему, под этим подразумевал?

Я задумался, вспоминая детали своего разговора с Джонни Харрингтоном.

– Знаете, я уже не очень хорошо все это помню, – сказал я, – но, по-моему, он говорил, что Наттер не ходит в церковь и постоянно поглощен какими-то своими мыслями.

Стэкхаус что-то записал в блокноте и спросил:

– А с самим Чарли Наттером вы об этом говорили?

– Нет, – сказал я.

– Почему же нет?

Мне показалось, что этот его вопрос прозвучал как-то чересчур резко. Но, с другой стороны, британских полицейских ведь специально учат ко всему относиться с подозрением. И потом, это их работа – задавать вопросы, расследуя дело; кроме того, они близки к основе нашего общества – т. е. к простому народу, а точнее, к его низшим слоям, – а это означает, что доверие и доброжелательность вряд ли высоко ценятся в их списке первоочередных добродетелей. В течение всей своей долгой профессиональной жизни я реально вступал в контакт с полицией лишь раз в триместр, когда к нам в школу приходил сержант Роуз, отвечавший за связь с общественностью, и проводил традиционную утреннюю Ассамблею.

Сержант Роуз, веселый и дружелюбный, большой любитель залихватски подмигивать мальчишкам, был человеком уже довольно пожилым и собирался вскоре выйти на пенсию. Его основная функция заключалась в том, чтобы рекрутировать в полицию как можно больше учеников «Сент-Освальдз» из числа тех, кто не особенно нацелен на академическое образование. Роуз был настоящим актером и по нашей просьбе неоднократно – когда нужно было произвести особенно сильное впечатление на кое-кого из хулиганов – отбрасывал в сторону плащ своей обычной приветливости и прямо-таки пронзал виновного суровым взором судебного исполнителя. Мне лично сержант Роуз очень нравился, но я ни на секунду не был способен поверить, что его грозный вид – это не просто ловкий PR-прием. Однако Стэкхаус и его партнер Ноакс к отделу по связи с общественностью отнюдь не принадлежали; в данный момент они оба смотрели на меня с откровенной враждебностью, буквально написанной на их плоских, абсолютно лишенных выразительности лицах, – примерно такие лица были у тех моих учеников, которых родители силой, вопреки интересам самих детей, заставляли изучать язык Вергилия.

– Не хотите ли все же присесть? Выпить чаю? – снова предложил я.

Стэкхаус покачал головой.

– Нет, спасибо. У нас сегодня утром еще дел полно. Итак, мы остановились на том, почему вы не поговорили с Чарли Наттером, хотя такая возможность у вас была.

Я начал объяснять что-то насчет своей чрезвычайной загруженности в конце триместра, большого количества отсутствующих, всевозможных отчетов и обязательств, и все это Стэкхаус старательно записывал в блокнот, а Ноакс просто время от времени кивал, словно до определенной степени мне сочувствуя. Я только потом догадался, что эти его кивки были вызваны всего лишь неким тиком и отнюдь не свидетельствовали ни о понимании, ни об одобрении.

– А больше никто с этим мальчиком не беседовал? – спросил он. – Например, из ваших коллег?

– Я думаю, что с ним, вполне возможно, беседовал Гарри Кларк. Он, кстати, и знает его гораздо лучше, чем я.

Стэкхаус и Ноакс переглянулись.

– Спасибо, мистер Стрейтли, – сказал Ноакс. – Вы нам очень помогли.

Мне отчего-то стало не по себе. Я ведь вроде бы сообщил им не так уж много полезного. Но я заметил, каким стало лицо того полицейского, что постарше, стоило мне упомянуть имя Гарри, и как загорелись у него глаза.

– Неужели вам стало известно что-то новое насчет Чарли? – встрепенулся я. – Неужели вам удалось выяснить, куда он все-таки мог пойти?

Едва Стэкхаус услышал эти вопросы, как лицо его вновь превратилось в лишенную выражения маску.

– Боюсь, я не могу обсуждать это с вами, – сказал он. – Еще раз благодарю. Более мы вас не побеспокоим.

И я, по-моему, почти сразу почувствовал, что грядет некая новая беда. Дни между Рождеством и Новым годом всегда казались мне какими-то особенно темными и зловещими, но в тот год, когда моему отцу становилось все хуже и хуже, когда пропал один из моих учеников, зимняя тьма, разрастаясь, вздымалась надо мной, словно тень жуткого чудовища. Впрочем, для прессы исчезновение одного-единственного мальчика не стало, разумеется, темой передовых статей. Куда важнее были, например, взрывы, устроенные валлийскими националистами, или массовые разрушения, вызванные снегопадами, или постоянная угроза шахтерских забастовок. Сообщение о том, что Наттер пропал, я отыскал только на четвертой странице местной газеты; однако никакой реальной информации в распоряжении редакции не имелось, и статейка представляла собой просто набор различных слухов и спекуляций на данную тему – высказывалось, например, предположение, что ребенка могли похитить с целью выкупа или желая оказать давление на его отца-депутата, неоднократно высказывавшего вслух довольно спорные соображения относительно Северной Ирландии. Однако ни интересным собеседником, ни интересным оратором Наттер-старший, по всей видимости, не был, а также не отличался ни фотогеничностью, ни внешней привлекательностью, так что вряд ли эта тема была способна завоевать сердца читателей, и вскоре центральное место в газете заняли другие проблемы.

Других проблем хватало и у меня. Во-первых, состояние моего отца стремительно ухудшалось. А во-вторых, пришла беда и к Эрику – он жил с матерью, и у нее появились первые отчетливые признаки старческого слабоумия. Эрик, всем сердцем преданный матери, был в отчаянии и, зная, что я уже пережил нечто подобное, принялся то и дело названивать мне, стремясь обрести совет и поддержку, однако я вряд ли мог что-то особенное ему посоветовать. А после Рождества он и вовсе стал забегать ко мне каждые два-три дня. Зашел он и накануне Нового года, то есть через день после исчезновения Наттера, и вид у него был, как всегда, немного сконфуженный.

Чарли Наттера Эрик, конечно, знал, хотя этот мальчик никогда у него и не учился, и я никак не ожидал, что мой друг будет так сильно огорчен его исчезновением. Мы даже некоторое время обсуждали с ним эту тему, тщетно пытаясь понять, что могло стать причиной бегства Чарли из дома – ни Эрик, ни я не осмеливались даже предположить, что мальчик, возможно, уже мертв. Потом я случайно упомянул о своем разговоре с Гарри по поводу гомосексуальных наклонностей Наттера, и Эрик вдруг встрепенулся и спросил:

– А полицейским ты об этом говорил?

Я покачал головой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация