(5) Умы избавились от суеверного страха, но их опять взволновало известие: во Фрузиноне родился ребенок ростом с четырехлетнего, но удивительна была не его величина, а то, что, как в Синуэссе два года тому назад, нельзя было определить, мальчик это или девочка.
(6) Гаруспики, вызванные из Этрурии, сказали, что это гнусное и мерзкое чудище, его надо удалить из Римской области и, не давая ему касаться земли, утопить в морской бездне. Его положили живым в сундук, уплыли далеко в море и бросили в воду.
(7) Понтифики распорядились, чтобы девушки – три группы по девять человек – обошли город с пением гимна. В то время как они разучивали в храме Юпитера Становителя этот гимн, сочиненный поэтом Ливием
[829], молния попала в храм Юноны Царицы на Авентине.
(8) Гаруспики сказали, что это знамение касается матрон и богиню надо умилостивить даром. (9) Курульные эдилы созвали на Капитолий матрон, живших в Риме и на расстоянии десяти миль от него; они выбрали двадцать пять женщин, которым каждая должна была принести взнос из своего приданого. (10) На эти деньги изготовили золотую лохань, которую и отнесли на Авентин; жертву матроны принесли в чистоте и благочестии.
(11) Сразу же децемвиры назначили день для другой службы той же богине; порядок ее был таков: от храма Аполлона через Карментальские ворота провели в Город двух белых коров; (12) за ними несли две статуи Юноны Царицы, сделанные из кипарисового дерева, затем, распевая гимн в честь богини, шли двадцать семь девиц в длинных одеждах.
(13) Гимн этот, может быть, и отвечал грубым нравам того времени; сейчас он резал бы ухо; за девицами следовали децемвиры в лавровых венках и претекстах. (14) От ворот по Яремной улице
[830] прошли на форум. На форуме процессия остановилась, и поющие девушки, взявшись за веревку, пошли, отбивая такт ногами.
(15) От форума по Этрусской улице и по Велабру
[831] через Бычий рынок подошли к Публициеву взвозу и прямо к храму Юноны Царицы. Децемвиры принесли двух животных в жертву и внесли кипарисовые статуи в храм.
38. (1) Умилостивив богов, консулы произвели набор так строго и внимательно, как никогда, по воспоминаниям старожилов. (2) Война становилась вдвое страшней – на Италию шел новый враг; молодежи, годной к военной службе, становилось меньше. (3) Консулы потребовали солдат даже от приморских поселенцев, чье освобождение от военной службы считалось нерушимым. Когда те стали отказываться, консулы назначили им день, чтобы явиться в сенат и доложить, на каком основании они освобождены.
(4) В этот день в сенат явились жители Остии, Альсия, Антия, Анксура, Минтурн, Синуэссы, а с Верхнего
[832] моря– жители Сены. (5) Каждый город предъявил свои права, но признаны они были, пока враг в Италии, только за Остией и Антием; и даже в этих городах молодежь присягнула, что, пока враг в Италии, никто не проведет больше тридцати ночей вне стен своего города.
(6) Все думали, что консулам надлежит сейчас же отправиться на войну и встретить Гасдрубала уже при его спуске с Альп, чтобы он не поднял предальпийских галлов и Этрурию, готовую к перевороту; (7) да и Ганнибалу следовало причинить побольше хлопот, чтобы помешать ему выбраться из Бруттия и двинуться навстречу брату.
Ливий, однако, медлил, не слишком полагаясь на войска своих провинций; (8) его сотоварищу, говорил он, предоставлен выбор из двух превосходных консульских войск и третьего, которым командовал в Таренте Квинт Клавдий. И Ливий напомнил о возвращении в строй отпущенных добровольцев
[833].
(9) Сенат предоставил консулам полную свободу и набирать пополнение, из кого захотят, и выбирать себе войско, и обмениваться войсками, и уводить их из провинций туда, куда потребуется для блага государства. (10) Консулы приняли это решение в полном согласии. А добровольцы эти были зачислены в девятнадцатый и двадцатый легионы.
(11) Превосходную подмогу, по словам некоторых писателей, послал из Испании Марку Ливию Публий Сципион: восемь тысяч испанцев и галлов, две тысячи легионеров, тысячу конников – нумидийцев и испанцев; (12) они прибыли морем под начальством Марка Лукреция. Гай Мамилий прислал из Сицилии до трех тысяч пращников и лучников.
39. (1) Тревога в Риме возросла после письма претора Луция Порция из Галлии; (2) Гасдрубал, сообщил он, снялся с зимнего лагеря и уже переходит Альпы: восемь тысяч вооруженных лигурийцев готовы присоединиться к нему в Италии. Надо послать кого-нибудь, чтобы начать против них войну и тем их отвлечь; сам Луций продвинется вперед, сколько сможет, – войско у него слабое.
(3) Это письмо заставило консулов быстро закончить набор и отправиться к своим войскам раньше, чем они предполагали: надо каждому из них в своей провинции сдерживать неприятеля, чтобы не допустить соединения вражеских сил.
(4) Тут им очень помог сам Ганнибал: вспоминая, как истощил он свое войско пятимесячной борьбой с людьми и природой, перебираясь то через Родан, то через Альпы, (5) он не рассчитывал и не ожидал, что брат переправится так легко и быстро, и потому задержался в зимних лагерях.
(6) Для Гасдрубала все, однако, было легче и удобнее, чем думал он сам и другие. Арверны и прочие галльские и альпийские племена не только дружественно приняли его, но и пошли вместе с ним на войну. (7) Он вел войско местами, когда-то непроходимыми, через которые уже проложил дорогу его брат; за двенадцать лет племена, живущие в Альпах, навидались, как переходят через их горы, и к Гасдрубалу были настроены более миролюбиво.
(8) Раньше они ни с кем не знались, им было непривычно видеть у себя чужеземца, и поначалу, не зная, куда идет Пуниец, они думали, что он хочет овладеть их скалами и укреплениями, их скотом и людьми.
(9) Теперь, когда всем известно, что Италия двенадцатый год в огне, они хорошо знают, что Альпы – это просто дорога и что два могущественных города, отделенные друг от друга большими пространствами суши и моря, борются за власть и богатство.
(10) Вот почему путь через Альпы был Гасдрубалу открыт. (11) И все же он не сумел воспользоваться быстротой своего перехода; он промедлил под Плацентией, пока попусту осаждал ее, вместо того чтобы брать приступом. (12) Он решил, что ничего не стоит взять город, расположенный на равнине, а разорив такую знаменитую колонию, он наведет ужас и на остальные.
(13) Он навредил этой осадой не только себе; Ганнибал, услышав о появлении в Италии Гасдрубала, которого не ждал так рано, стал быстро сниматься с зимнего лагеря, но остановился. Он вспомнил и о том, какой затяжной бывает осада, и о том, как сам он после победы при Требии тщетно пытался взять эту колонию.
