(14) Сведения эти доложили сенату и в курию ввели самих рассказчиков. Консул посоветовался с сенаторами, как умилостивить богов. (15) Постановлено было отвратить эти зловещие знамения принесением в жертву взрослых животных и сосунков и трехдневным молебствием богам во всех храмах; (16) а об остальном пусть децемвиры справятся в Книгах, и пусть будет выполнено все, что угодно богам.
(17) По указанию децемвиров постановлено было прежде всего Юпитеру поднести золотую молнию весом в пятьдесят фунтов, а Юноне и Минерве
[175] — вещи, сделанные из серебра; (18) Юноне Царице на Авентине и Юноне Спасительнице в Ланувии принести в жертву взрослых животных; матронам сложиться – пусть каждая внесет сколько может – и поднести дар Юноне Царице на Авентине и устроить лектистерний; отпущенницам собрать денег – с каждой по ее средствам – и поднести дар Феронии
[176]. (19) Это было исполнено, и децемвиры на форуме в Ардее принесли в жертву крупных животных.
В конце декабря в Риме у храма Сатурна совершили жертвоприношение и, как велено было, устроили лектистерний (ложе для богов застилали сенаторы)
[177] и пиршество для народа; (20) день и ночь по городу раздавались клики в честь Сатурналий, и народ постановил считать этот день навсегда праздничным.
2. (1) Пока консул
[178] в Риме умилостивлял богов и занят был набором солдат, Ганнибал снялся с зимних лагерей, так как до него дошел слух, что консул Фламиний уже прибыл в Арретий
[179]. (2) Туда вели две дороги: одна дальняя, но более легкая, и другая, ближайшая, через болота, затопленные Арно, разлившимся более обычного.
Ганнибал пошел через болота; (3) испанцев, африканцев и весь цвет своего старого войска он отправил вперед вместе с обозом, чтобы, если придется где остановиться, у них под рукой было все необходимое; за ними – в середине отряда – шли галлы, а замыкали его всадники.
(4) Магон с легковооруженными нумидийцами должен был заставлять солдат держать строй – особенно галлов (этот народ не умеет переносить тягот дальнего пути), если они станут разбредаться или не захотят идти дальше. (5) Передовые отряды шли за проводниками, преодолевая глубокие места реки, водовороты, трясины, солдат засасывало тиной, но они выбирались и не отставали от знамен.
(6) Галлы, не способные ни удержаться на ногах, поскользнувшись, ни выбраться из водоворота, совсем пали духом: (7) одни едва тащились от усталости; другие, отчаявшись и обессилев, валились с ног и умирали среди трупов вьючных животных. Сильнее всего страдали они от отсутствия сна, которое терпели четыре дня и три ночи. (8) Повсюду вода, нигде не найдешь сухого места, не растянешься на земле, чтобы немного соснуть.
Усталые люди ненадолго ложились на груды поклажи, торчавшие из воды, (9) или на трупы вьючных животных, повсюду валявшиеся на пути. (10) У Ганнибала с самой весны с ее непостоянной, то жаркой, то холодной, погодой болели глаза; он ехал на единственном уцелевшем слоне, возвышавшемся над водой; (11) голова у полководца была тяжела от бодрствования, ночной сырости и болотного воздуха. Лечиться не было ни места, ни времени, и он ослеп на один глаз
[180].
3. (1) Потеряв к своему прискорбию столько людей и животных, Ганнибал выбрался наконец из болот и разбил лагерь на первом сухом месте; через заранее высланных разведчиков он уже знал, что римское войско стоит под стенами Арретия, (2) и начал подробно осведомляться о нраве и замыслах консула, о свойствах этой местности, ее дорогах, возможностях иметь продовольствие и вообще обо всем, что следовало знать.
(3) Эта местность была в Италии плодороднейшей: этрусская равнина между Фезулами
[181] и Арретием изобиловала хлебом и всеми плодами земными; скота было тоже много. (4) Консул Фламиний со времен его предыдущего консульства преисполнен был дерзостью
[182]: и сенат, и законы, и сами боги были ему нипочем. От природы он был человеком безрассудным, и судьба питала его опрометчивость успехами на войне и в гражданской деятельности.
(5) Было ясно: он станет действовать неистово и стремительно, не спрашивая совета ни у богов, ни у людей. Чтобы еще сильней подчинить этого консула власти его пороков, Пуниец начал дразнить его и выводить из себя: (6) оставив неприятеля слева, он направился к Фезулам, идя серединой Этрурии, чтобы пограбить и чтобы консулу издали было видно, как враг опустошает страну, какие пожары устраивает, как избивает людей.
(7) Фламиний, который даже видя, что враг ведет себя тихо, не усидел бы на месте, теперь, когда у него почти на глазах грабили и разоряли союзников, счел для себя позором, что Пуниец разгуливает посреди Италии и, не встречая сопротивления, пойдет прямо на Рим.
(8) В совете все уговаривали консула действовать ко благу страны и отказаться от блистательных предприятий: «Подождем сотоварища и, объединив войска, будем действовать согласно и по общему плану, а пока с помощью конницы и легковооруженных союзников будем препятствовать повсюду разбредшимся наглым грабителям». (9) Фламиний, в гневе кинувшись прочь из заседания, подал сигнал сразу и к выступлению и к сражению.
(10) «Да, конечно, мы посидим под стенами Арретия: ведь здесь наше отечество и родной дом. Выпустим из своих рук Ганнибала; и он вконец разорит Италию, все сожжет и уничтожит, подойдет к стенам Рима, а мы не раньше снимемся с места, чем сенаторы позовут Фламиния из-под Арретия, как некогда Камилла из-под Вей».
