Но я не настолько садист, как некоторые современные любители киношных спецэффектов. К тому же Зона не кино, а объективная реальность, в которой еще оставались в живых два любителя легкой наживы. Один скулил мерзко и протяжно где-то в камышах, а другой, неожиданно вынырнув из дыма, созданного моей же петардой, сильным ударом ноги выбил ружье из моих рук. После чего выматерился непечатно и осклабился, показав желтые пеньки прокуренных зубов.
– Хорошо стреляешь, фраер, – сказал он, держа меня на прицеле своего автомата Heckler & Koch МР5. – Долечку мою впятеро увеличил, благодарствую. Да только вот одному мне всё не унести, так что придется тебе попотеть, прежде чем я тебя уважу. Так что не дергайся и грабки свои лучше к ножу не тяни, а то придется мне всё одному до схрона переть.
В недешевом коричневом пыльнике, эдаком местном спецварианте плащ-палатки, бандит смотрелся весьма импозантно – хоть обложку для книги с него рисуй. Высокий, плечистый, маска-омоновка на морде, перчатки без пальцев, край броника из-за расстегнутого ворота выглядывает… Не иначе вожак стаи… без стаи. Впрочем, набрать сброд, который со всего света в Зону тянется за длинным деревянным рублем ценою в евро, насовать им в жадные лапы заляпанное чужой кровью оружие и сказать «фас!» – дело нехитрое для профессионала. Главное, чтоб было кому потом хабар до схрона допереть, а то самому в ломы.
Правда, носильщик сейчас из меня был неважный – ногу я не чувствовал, не иначе бедренный нерв пулей перебило. Но знать вожаку это было не обязательно. Секунды текли медленно и размеренно, как всегда бывает на границе между жизнью и смертью. Секунды моей жизни, за которые я должен, нет, обязан был придумать что-то, что помешает бандиту выдавить до конца слабину спускового крючка.
Но, как назло, в голову ничего не приходило. Судя по тому, как этот болотный упырь держал автомат, как он стоял, правильно распределив вес тела, как обстановку вокруг умудрялся сканировать, не забывая контролировать меня, и, наконец, как в мной же созданное облако в перестрелке нырнуть догадался, было ясно: за плечами этого автоматчика неслабый опыт боевых действий. Дернусь – сто процентов пристрелит и не задумается.
– Вставай, фраер, хватит валяться, – мирно и как-то даже буднично сказал бандит. – Три секунды тебе на подъем. А если нога не позволит – не обессудь, значит, считай, что сегодня тебе конкретно не повезло…
То, что мне не повезло сегодня, – это он как в воду глядел.
Правда, ему не повезло больше.
Дым над островком почти рассеялся, но «почти» – это не рассеялся полностью. Во всяком случае, его концентрации вполне хватило для того, чтобы ни я, ни автоматчик не смогли разглядеть тоненькой цепочки, которая вдруг вылетела из мутной пелены над старым кострищем. Она быстро захлестнула ствол автомата, после чего немецкая машинка прославленной оружейной фирмы моментально вылетела из рук бандита.
Тот, не ожидавший такого поворота событий, повернулся, пытаясь отловить в воздухе своенравное оружие… и вдруг, зашипев, резко согнулся в поясе, став похожим на заглавную букву «Г».
Его спина загораживала мне панораму, и я не мог рассмотреть, что происходит между ним и облаком дыма, сквозь который уже можно было разглядеть камыши. Но в следующее мгновение я увидел мелькнувшую в воздухе черную полосу, окутанную ореолом багровых капель.
Бандит свернулся на земле, суча ногами и пытаясь засунуть под броник собственные внутренности. Однако кишки были скользкими и возвращаться на место не желали, расползаясь во все стороны, словно агонизирующие змеи с отрубленными головами.
«Коротка кольчужка…» – промелькнуло у меня в голове.
Над бандитом в пыльнике стояла фигура, с макушки до пяток запакованная в свободный черный комбинезон – только узкая прорезь для глаз имелась в сплошном тканевом шлеме, натянутом на голову. В такой одежде удобно скрываться в густой тени, с двух шагов не заметишь. Тем более если ее владелец еще и лицо раскрасит под цвет материи.
Однако владелец скрываться в тенях не спешил. Он поднял голову и прислушался к чему-то. К чему именно, стало ясно почти сразу.
В камышах перестал скулить раненный мною бандит. Перестал недавно, как раз в тот момент, когда его начальство выбило у меня из рук ружье. Но осознал я это только что – не до анализа его стонов было как-то. А сейчас дошло на уровне подсознания. И когда рвануло там, в камышах, плеснув красным на верхушки длиннющих стеблей, всё стало ясно. И не было больше ни малейших сомнений в том, кто сейчас стоит над главарем болотной банды, неторопливо пряча в ножны черный самурайский меч.
А потом случилось неприятное. Я, конечно, всякое в своей жизни видел, да и сам понатворил немало, но когда еще живому человеку, пусть уроду конченому, но все-таки человеку по рождению серебристой детской лопаткой неторопливо расширяют рану на животе, а потом засовывают в нее взрывпакет с зажженным фитилем – это все же слишком. Поэтому я поднапрягся, хотя в глазах от этого движения заплясали прозрачные пространственные аномалии, дотянулся до своего ружья и выстрелил.
Внутри накидки лопнула голова ее хозяина, коричневый капюшон распластался по земле, словно проколотый воздушный шар. А убийца, укоризненно покачав головой, шагнул назад – как раз вовремя, чтобы не попасть под веер слизи и дерьма, выброшенный взрывом из живота трупа.
Я не сдержал гримасы отвращения – излишняя жестокость всегда была мне не по нутру. Поэтому я просто отвернулся, достал из нарукавного кармана перевязочный пакет, надорвал его, и двумя движениями наложил повязку на рану.
Хорошая штука – перевязочный материал из желтой аптечки Международного института внеземных культур. Напоминает свернутую в рулон длинную и широкую пластинку жевательной резинки в герметичной упаковке. Убедился, что артерии и вены целы и кровища не хлещет, надорвал упаковку, обернул вокруг конечности – или же просто накрыл рану, если таковая образовалась в туловище. И всё. Эластичная субстанция в течение пяти секунд прилипает к любой поверхности, обеззараживая участок под ней и останавливая кровотечение. После чего повязка запросто снимается, смоченная особым составом, имеющимся в той же аптечке – не отдирается с болью и новым кровотечением, как обычный бинт, а именно снимается, легко и непринужденно. В бою такая штуковина вообще вещь незаменимая, перевязаться времени занимает чуть больше, чем магазин в автомате сменить.
В ультрасовременных военных аптечках «бинты» попроще – дезлента на липучке. Конечность перевязать тоже просто: обернул дезинфицирующей лентой и липучкой зафиксировал. А вот если не конечность бинтовать, то приходится повозиться.
Обычные же оранжевые аптечки, дешевые и доступные, комплектуются старым, как сама война, обычным марлевым бинтом. В хорошей перестрелке можно даже и не доставать, если не хочешь лишиться последнего шанса выжить…
Спасибо таинственному институту внеземных культур, у меня в рукаве была козырная сталкерская карта – именно «жвачка» из желтой аптечки. Правда, пришлось перед наложением повязки воткнуть в рану еще одно средство первой помощи, которое имеет при себе каждый спецназовец, воюющий в горячей точке, и каждый сталкер, хоть немного соображающий в военно-полевой медицине. А именно – тампакс.
