И неторопливо шагнул вперед. Теперь ему было некуда торопиться…
Что человек чувствует перед смертью? Не знаю. Думаю, у всех по-разному. Лично я чувствовал бессильную ярость и мелкую вибрацию рукояти ножа в ладони. То ли меня потрясывало от избытка адреналина, то ли «Бритва» жила своей жизнью, предвкушая знатную трапезу – без понятия. Не до анализа ощущений, когда на тебя прет абсолютно неуязвимая тварь, собирающаяся полакомиться твоей плотью.
Но даже если ей это удастся, регенерировать болотному тиранозавру придется очень долго…
Я метнулся вперед, намереваясь в прыжке добраться до его морды – а там уж как получится. Или ротовые щупальца клинком смахнуть, или в глаза раз за разом вонзать «Бритву» по рукоять в стиле швейной машинки, или до горла дотянуться, пока монстр будет ломать мои ребра своими граблями…
Но меня опередили.
До морды ктулху оставались считаные метры – тварь уже небрежно протянула вперед лапы, словно чемпион американского футбола, принимающий слишком простой мяч, – как вдруг ее абсолютно белые глазные яблоки превратились в две черные дыры.
Ктулху сделал еще один шаг вперед, как-то странно хрюкнул и провел по морде лапой, размазав вытекающую из черепа слизь. После чего зашатался и медленно опустился на колени. Вряд ли для того, чтобы умереть, – скорее, чтоб разобраться, что ж за странная история с ним приключилась.
Короче говоря, у меня появился шанс выйти живым из этой переделки. В два прыжка покрыв расстояние, отделяющее меня от монстра, я последовательно осуществил всё, что собирался сделать хотя бы частично за то время, пока тварь будет меня убивать.
Зайдя сбоку, я одним ударом срубил с морды твари щупальца и тут же отпрыгнул – ктулху принялся слепо шарить лапами вокруг себя, пытаясь отыскать источник боли. Но его отвлекли еще несколько пуль, прилетевших ему в голову со стороны церкви. Самих выстрелов было почти не слышно, из чего я сделал вывод: стрелок бьет из бесшумной снайперской винтовки и неплохо знает свое дело. Пули ложились точно в зияющие раны, минуя неуязвимую для свинца шкуру, и ни одна из них не пропала впустую.
Голова ктулху дернулась несколько раз, но тварь была слишком живуча для того, чтобы я мог положиться только на меткость стрелка.
Я снова приблизился к монстру и несколько раз вонзил в глазницы клинок, расширяя раны и надеясь достать до мозга. Похоже, мне это удалось. Тварь хрюкнула в последний раз и неуклюже завалилась на бок.
Я сделал шаг вперед, но тут из камышей, припадая на правую ногу, появился Японец с занесенным над головой мечом, и я доверил завершающую стадию процесса профессионалу – в прошлый раз, когда ученик якудзы воевал с болотным ктулху, у него это получилось красиво, прям как в голливудском боевике. Да и в черной кровище мараться лишний раз не хотелось – всё-таки японская катана значительно длиннее боевого ножа.
Меч опустился, и огромная изуродованная голова болотного страшилища шлепнулась в грязь.
Японец спокойно стряхнул с меча кровь и вложил его в ножны. Парень держался молодцом, хотя по тому, как он двигался, было ясно – с ногой и ребрами у него далеко не всё в порядке.
– Добрые вы, ребята, – раздался голос у меня за спиной.
Я обернулся.
Со времени нашей последней встречи Жила изрядно пополнел. А вот его телохранитель нисколько не изменился. За всё время битвы колоритный пулеметчик так и не снял глубокого капюшона своего пыльника, полностью скрывавшего его лицо. Сейчас, стоя рядом с хозяином, он неторопливо заправлял новую ленту в свой ПКМ.
– Уж какие есть. Далеко же ты забрался, Жила, – сказал я, вытирая «Бритву» о штанину. Камуфляж теперь по-любому на выброс, а если эта черная пакость, вытекшая из ктулху, свернется и присохнет к рукояти ножа, то потом ее, наверно, только наждак и возьмет. Это о клинке можно не беспокоиться, на котором после боя – ни пятнышка.
– Так жизнь-то вокруг какая пошла, – пожаловался торговец, которого заметно трясло после пережитого. – Кстати, спасибо вам, сталкеры, от души. Без вас бы туго нам пришлось. И по случаю победы не отметить ли нам это событие? Угощаю за счет заведения.
Гораздо больше обещанной халявы интересовал меня снайпер, который сейчас сидел на скамеечке возле церкви и осматривал свое оружие. Но с учетом моего волчьего голода, так и не усмиренного двумя килограммами тушенки, предложение Жилы было как нельзя кстати: давно известно, что самый лучший способ знакомства – за столом, да под выпивку с закуской.
– Ты как? Дойдешь? – на всякий случай спросил я Японца.
Тот лишь хмыкнул в ответ и пошел рядом со мной почти не хромая. Уважаю таких бойцов – морда бледная, на лбу пот, но виду никогда не покажет, насколько ему хреново…
Место было и вправду жутковатое, хоть римейк «Вия» снимай. Под мрачным, свинцовым небом Зоны, думаю, получилось бы самое то, что нужно. Но вряд ли когда в этих местах снимут кино. Аппаратура не заглючит, так операторов с режиссером банально съедят или пристрелят.
Снайпер на скамеечке не обратил на нас внимания. Он был сильно занят, осматривая свой «Винторез». Обычный мужик, каких в Зоне встретишь немало в стандартном для этих мест темно-коричневом пыльнике. Крепкий, широкоплечий, грудак бочкой выпирает, лицом на шведского актера-каратиста чем-то похож, правда, ростом поменьше него будет. И шрам на лице, приметный такой, через всю щеку. Где-то я этого парня точно видел. Ага, не иначе в Саркофаге, когда из стеклянного гроба его вытаскивал.
Когда мы подошли ближе, мужик все-таки оторвался от созерцания оружия и хмуро взглянул на нас. Увидев меня, кивнул – тоже узнал – и снова взялся было за винтовку. Но Жила его остановил.
– Слышь, Шрам, хватит чахнуть над своей прелестью, как Кащей над златом, – осклабился торговец. – Пошли победу праздновать.
Сталкер по кличке Шрам глубоко вздохнул, провел ладонью по изрядно побитому прикладу – словно погладил – и поднялся со скамьи.
Сразу за церковью обнаружилась изба с практически полностью сгнившей крышей, но сохранившимися потолочными перекрытиями. Не отель «Риц», но хоть дождь на макушку капать не будет, и то ладно.
Печки в доме не было, зато имелся костерок, разведенный прямо на железном листе, положенном на земляной пол. Над костерком жарилась поросячья тушка в завершающей степени готовности. Скорее всего, на запах и пожаловал болотный ктулху. Понятно, что интересовало мутанта не жаркое, я его потребители.
– Я пойду, пожалуй, прилягу, – сказал Японец. По его виду ясно было – не до еды парню.
– Ильюша, устрой гостя в соседней комнате, – кивнул Жила пулеметчику. Тот, не говоря ни слова, пошел выполнять приказ. Хотя вряд ли он что-то мог сказать. По крайней мере, ни разу я не слышал, чтобы мутант-телохранитель Жилы что-то говорил по-человечески. Вот нашинковать кого из пулемета или костяной саблей покромсать, которая у него вместо одной руки из локтевого сустава произрастает, – это запросто. А собеседник из него неважный.
