Шрама за сапог я всё-таки дернул, на что в ответ элемент местности прошипел:
– Вижу. И хрен ли?
И то правда. Делать нам, в общем-то, было нечего. Лежи, отдыхай. Шевельнешься – прилетит свинцовый привет, причем, скорее всего, с обеих сторон. Ну, мы и лежали, наблюдая за скрытным перемещением спецназа… который, по моим соображениям, был еще достаточно «зеленым».
В серьезной переделке парням побывать явно не приходилось, и от настоящей спецуры на них была, пожалуй, только форма да обернутые камуфлирующей лентой автоматы… при виде которых я невольно облизнулся. РМБ-93 – оно, конечно, круто при стрельбе на малую дальность, но всё же экспортный АК-104 под патрон 7,62 для Зоны предпочтительней намного. А еще у одного пятнистого дядьки, на плечи которого была наброшена раритетная спецназовская плащ-накидка «Дождь» оливкового цвета, я разглядел «Винторез»… И мечты мои воспарили ввысь… ибо в нашем положении только и остается, что мечтать, пускать слюну от зависти и не рыпаться, так как жизнь все-таки дороже всех АК и «Винторезов» на свете вместе взятых.
Между тем пулеметчик, загорающий на крыше автобуса, почуял неладное. И, крикнув что-то товарищам, дал пару неприцельных очередей по растущим вдоль дороги деревьям. В ответ из-за толстого корявого ствола, торчавшего от меня буквально в нескольких метрах, высунулась труба РПГ с торчащим из нее зеленым «карандашом» осколочного выстрела.
«Ох, мать твою за ногу…» – пронеслось у меня в голове.
Позади трубы полыхнуло, и я зарылся лицом в землю, уповая на то, что уровень дороги всё-таки немного выше кювета, в котором мы имели счастье залечь.
Взрыв, характерный посвист над головой, листья, сбитые с кустов и падающие за шиворот, – нормальные последствия взрыва ОГ-7В на таком удалении от цели. Хоть осколки и на излете, но всё равно приятного мало получить такой презент в голову. Мне одного бандитского подарка в ногу хватило за глаза, а регенерона в аптечке больше нету…
И началось. Стрекотание очередей, мат-перемат, топот множества ног, хорошо разносящийся по земле. Одним словом, скоротечный бой, во время которого категорически не рекомендуется находиться в его эпицентре в виде неподвижного укрытия. Именно таковым и посчитал меня в горячке боя какой-то военный, плюхнувшись на брюхо рядом со мной и попытавшись пристроить на моем загривке горячий ствол.
Война – всегда действие трагичное, в котором порой всё же проскальзывают забавные моменты. Как вот сейчас, например. Конечно, то, что меня с расстояния в полметра приняли за неотъемлемую часть пейзажа, польстило моему снайперскому самолюбию, но не настолько, чтобы я продолжал и дальше изображать из себя бруствер.
Думаю, автоматчик сильно удивился, когда естественное укрытие внезапно ожило и коротко вломило ему локтем в челюсть. Но я не стал дожидаться, пока военный осознает свою ошибку и, для верности добавив ему кулаком в основание черепа, осторожно пополз в сторону леса. Понятное дело, что я не забыл при этом прихватить с собой удобный укороченный автомат и разрезать пояс жертвы, сдернув с него сумку с четырьмя магазинами, масленкой и принадлежностями к автомату.
Пока я решал свои проблемы, соседний глиняный холмик исчез, и мне пришлось ползти к лесу в одиночку. Бой сместился вперед, и я уже особо не опасался, что отряд спецназа заметит потерю бойца и попытается выяснить причину этой утраты. Короче говоря, под надежное укрытие уродливых корявых стволов я вполз целым, невредимым и экипированным почти так, как хотелось изначально. Но всё-таки моей сталкерской душе, привыкшей к хорошему, сильно не хватало снайперского оружия типа «Винтореза», ВСК-94 или СВД. И хрен бы с ним, с весом, потаскал бы, загнав свой РМБ-93 первому встречному барыге или обменяв на патроны…
Кстати, о патронах. Мечты мечтами, а с этим у бывшего владельца АК было не очень. Воинственно настроенный спецназовец успел опустошить два с половиной магазина, в результате я унаследовал всего-навсего четыре десятка «семёры» вместо ожидаемой сотни с хвостиком.
– Ладно тебе, хорош привередничать, – буркнул я сам себе под нос, любуясь практически новым автоматом.
Хорошая машинка, покажите мне того, кто станет с этим спорить. Думается мне, пока есть у нас такое оружие, традиционно обломаются все, кто мечтает понатыкать в славянскую землю ракетные базы. Потому как, может, мы где-то и притормаживаем по сравнению с остальным мировым сообществом, но это явление временное, из той серии, что наши люди обычно долго запрягают перед эффектной поездкой на зависть всем остальным.
Да уж, есть такое свойство у автомата Калашникова: возьмешь в руки – и слово «патриотизм» становится не просто словом, а очень даже весомым понятием, на все три с половиной кило, что приятно оттягивают руки, привычные к хорошему оружию. Тысяча снарков, ведь звучит же! Что такое патриотизм? А это не что иное, как тяжесть АК в твоих руках, когда ты находишься на вражеской территории.
Так, теперь о территории…
Я сейчас находился в относительно узкой полосе леса между дорогой и свалкой. Позади грохотал бой, набирая обороты, – не иначе бандиты подтянули к блокпосту свежие силы. А впереди между деревьями можно было различить темную громаду высотой с пятиэтажный дом, по форме сильно напоминающую крепость академика Захарова. Я, продолжая скрываться за корявыми стволами, подошел ближе.
Ну да, кто-то из бандюков определенно побывал на озере Куписта, и то, что он там увидел, ему сильно понравилось. Над проржавевшими пожарными машинами, вертолетами и БРДМ, более четверти века назад согнанными сюда со всей Зоны и брошенными навсегда из-за излучаемого ими радиационного фона, вздымался огромный бронеколпак. Правда, в отличие от убежища ученых, сварен он был далеко не профессионалами и не разваливался на бронелисты лишь вследствие избыточности конструкции – множество контрфорсов усиливали сооружение. А между вертикальными стальными ребрами в несколько рядов были прорезаны длинные амбразуры, причем в некоторых из них с моего места можно было различить короткие стволы неслабого калибра.
– Ничего себе, – пробормотал я. И, рефлекторно вскидывая автомат, обернулся на еле слышный шорох, который в трескотне выстрелов различить практически невозможно. Скорее, здесь не слух сработал, а нечто другое. Шестое чувство, интуиция, первобытная реакция на чужой взгляд – не знаю как оно называется, но не одного меня неоднократно спасал этот мистический нюх на человека с оружием.
– Я это, – негромко сказал Шрам, появляясь из-за кустов. В руках у него уютно пристроился «Винторез», но не тот, что раньше, убитый до невозможности. Взамен полуживого ветерана наемник бережно держал «нулевый» ствол, можно сказать, только со склада. Понятно. Минут десять назад видел я эту машинку. Интересно, с ее хозяином Шрам обошелся так же гуманно, как я с бывшим владельцем теперь уже своего АК?
– А старый где? – кивнул я на «Винторез». – Выбросил?
– Ну, ты сказал! – оскорбился наемник. – В плащ-накидку завернул и в схрон определил. «Дождь» же прорезиненная, так что теперь винтовке точно ничего не сделается. Будет время – заберу, в ремонт отдам. Сейчас вояк, которых в Зону отправляют, стволами не обижают, ибо в производстве они копейки стоят. А вот в плане снаряги им со складов всякое старье отгружают – всё равно все они считай смертники, так чего добро зазря переводить?
