Лебедюк в задумчивости поскреб переносицу.
– К сожалению, вы правы, – недовольно бросил он. – Что ж, извольте. В своих исследованиях Зоны я набрел на удивительное открытие. Артефакт «Бритва» при всех своих замечательных качествах есть не что иное, как незаряженная матрица. И если ее зарядить, то на выходе получится скальпель для вскрытия пространства между мирами. Я достал и испортил второй нож, аналогичный вашему, правда, эта неудача помогла мне понять следующее. Для создания скальпеля нужен оператор, имеющий опыт перехода через иномирье. Такие люди имеются в Зоне, но ни у кого из Перехожих не было «Бритвы»…
– И для того, чтобы зарядить «Бритву», пришлось поставить ее хозяина в соответствующие условия, – невесело усмехнулся я.
– Абсолютно верно, – кивнул Лебедюк. – По моим расчетам, зарядить артефакт можно было лишь в местах наибольшей аномальной активности Зоны – в Саркофаге либо в Чернобыле-два. Но вы уже дважды бывали возле Машины желаний, и «Бритва» не изменилась. Потому оставался только один путь. Скажите, в каком образе вам привиделась Зона, когда вы шли через Чернобыль-два? Может, это был гигантский орел, пожирающий сознания погибших сталкеров? Или старая ведьма, повелевающая толпами зомби?..
Лебедюк говорил еще что-то, но я уже не слушал его. Я смотрел на Шрама, в глазах которого полыхал вертикальный росчерк цвета идеально чистого неба – отблеск клинка моей «Бритвы».
Я вспомнил, как похожим взглядом смотрел на костер Меченый в тот вечер, когда я вышел из-под моста, счастливо избежав контакта с живыми аномалиями. Тогда же Меченый почти сознался, что вел меня между ними, мысленно подсказывая путь…
«Контракт», – подумал я, глядя прямо в вертикальные зрачки Шрама. «Условия следующие…”
– Вы испытываете мое терпение, молодой человек!
Стальной голос профессора ворвался в мое сознание, словно клинок «Бритвы». Надо признать – когда этому человеку что-то было нужно, он умел добиваться своего. Что ж, пусть получит.
– По закону Зоны я дарю «Бритву»… – сказал я, отметив, как при этих словах нож заметно дернулся, словно живой… И добавил: – Шраму.
Лебедюк, протянувший было руку к ножу, отдернул ее, словно от горячей сковородки. Наверняка он знал о ноже всё – и про то, как я рассек им ствол «Вала», и как «Бритва» выпила жизнь из Халка – охотника за головами, и как ударом этого клинка был убит болотный ктулху…
– Хорошо, – прошипел профессор, суя руку в карман. – Ты об этом пожалеешь…
Но вытащить ее обратно не успел.
В тишине лаборатории отчетливо раздались два хлопка…
Конечно, шлем экзоскелета четвертого поколения более чем надежная защита. Но когда в его прозрачное забрало с трех метров бьет полуоболочечная пуля со стальным термоупрочнённым сердечником, не выдерживает даже сверхнадежное многослойное бронестекло.
Монументовец с автоматом просто с грохотом рухнул навзничь, словно самовар, по которому ударили сапогом. Пулеметчик же покачнулся, будто раздумывая, в какую сторону упасть. Я несколько напрягся, когда линия выстрела «Корда» прочертила на моем животе вполне ощутимую черту. Может, она для кого и воображаемая, но когда ты в реальности видишь жерло крупнокалиберного пулемета, смотрящего прямо на тебя, эта линия становится более чем реальной.
Но – обошлось. Тяжелый ствол «Корда» потянул своего хозяина вперед, и тот медленно завалился на свой пулемет.
– Давайте без лишних движений, профессор.
Голос Шрама прозвучал спокойно, даже миролюбиво. В Зоне человек может позволить себе относиться хорошо к другому человеку, когда ствол его пистолета смотрит точно в лоб собеседнику.
– Я тебя не понимаю, наемник. Если ты чем-то недоволен, то давай это обсудим.
Надо отдать должное, Лебедюк умел проигрывать. Сейчас он тоже был абсолютно спокоен. Его рука по-прежнему лежала в кармане, что меня несколько беспокоило. Я лично знал пару специалистов, способных метнуть нож точно в глаз противника даже из такого положения. Вот прямо сейчас: нырок под линию выстрела с одновременным уходом в сторону, бросок…
– Ничего личного, профессор, – сказал Шрам, беря в свободную руку «Бритву». – Это просто контракт.
С этими словами он взмахнул ножом, словно вспарывал сверху донизу огромную картину, растянутую от пола до потолка.
И картина поддалась.
Послышался треск, лазурные молнии побежали по разошедшимся в стороны краям разреза. И внутри него я увидел край мрачного, серого солнца, зависшего над контурами полуразрушенных высотных зданий. Эти руины, похожие на обломки гигантских зубов, тонули в клочьях сырого тумана, смахивающего на мокрую вату. Такого плотного, почти живого тумана, раскинувшего свои щупальца по развалинам погибшей цивилизации, я никогда не видел – ни в Зоне, ни на Большой земле…
Я заметил, что Лебедюк смотрел на разрез… с неподдельным интересом. Этот страшный человек, только что готовый пытать и убивать людей ради обладания артефактом, сейчас был просто ученым, которому показали новый и очень интересный объект для изучения.
– Прошу, профессор, – кивнул Шрам на окно в другой мир… которое, кстати, уже постепенно сходилось по краям, будто снизу и сверху кто-то затягивал невидимую молнию. – Иначе мне просто придется вас пристрелить.
Лебедюк криво усмехнулся.
– Типа, приглашение в другую вселенную. Причем довольно навязчивое. Хотя… Новый мир, новая жизнь. Хороший повод сменить фамилию, она мне с рождения не нравилась. Надеюсь, мы еще встретимся, наемник, – сказал профессор – и сделал шаг вперед, навстречу потянувшимся к нему клочьям тумана…
Разрез стремительно схлопывался за спиной Лебедюка. Но прежде чем дверь в иномирье полностью закрылась, Шрам ловко метнул в нее подаренный мной пистолет «Зиг-Зауэр», из которого только что хладнокровно застрелил телохранителей ученого.
– Так у него будет хоть какой-то шанс, – сказал он не свойственным ему извиняющимся тоном. И добавил: – Честно говоря, это самый простой и быстрый контракт в моей жизни. И, пожалуй, наиболее высокооплачиваемый.
Он оторвал взгляд от постепенно растворяющейся в воздухе вертикальной линии, по которой всё еще время от времени пробегали тоненькие молнии, и перевел глаза на «Бритву»…
В его руке лежал самый обычный боевой нож, какие в Зоне идут по цене пары снаряженных магазинов к автомату Калашникова. Лазурное сияние клинка, так похожее на свет легендарного артефакта «чистое небо», исчезло – и вполне возможно, что навсегда.
– Я ждал чего-то подобного, – хмыкнул Шрам. – Но, ктулху меня побери, как ты догадался? Видит Зона, никто еще не пытался заключать со мной контракты мысленно!
– Сразу же, как узнал, что ты выжил после выброса, – ответил я. – Простой человек не может остаться в живых под аномальным излучением без спецзащиты производства Захарова… или Лебедюка. Но поскольку несколько лет назад такое защитное приспособление было одно на всю Зону, в то время выжить под выбросом были способны только мутанты.
