Я вожусь с упряжью Принца, как вдруг ко мне подходит Эдвин Нэйлз. Он переминается с ноги на ногу и мнет в руках шляпу. А потом наконец находит нужные слова.
– Я сожалею о вашей потере, миссис Дженкинс, – говорит он. – Должно быть, ужасно узнать, что твоя мама умерла… Мои родители тоже умерли, – добавляет вдруг Эдвин.
Я отвлекаюсь и гляжу на него. Откровение столь личного характера требует внимания.
– Не скоропостижно, конечно, – продолжает он. – Не… Ну, мама умерла от скарлатины, когда мне было семь лет. Заразилась от меня. Редкий случай для взрослого человека, говорил доктор. А у моего отца оказалось слабое сердце. Видел слишком много суровых зим…
Он перестает теребить шляпу и твердо смотрит мне в глаза.
– Я знаю, что это не то же самое, но… Ну, я хотел, чтобы вы знали, что я вас понимаю. Знаю, что вы чувствуете. Как это – остаться без родителей, миссис Дженкинс. Моргана… можно вас так называть?
Как я могу отказать ему в таком маленьком одолжении, если он специально пришел поддержать меня? Я киваю, и он разжимает пальцы, которыми держит шляпу, а потом возвращает ее на голову.
– Очень хорошо. Что ж, лучше чем-нибудь себя занять, – говорит он.
Эдвин замолкает и лишь смотрит на меня с минуту. Его взгляд не вполне уместен, и что-то в том, как он глядит на меня, мне не нравится. А потом он исчезает, затерявшись среди быков и людей – процессия отправляется дальше. Только тогда я замечаю, что Кай слышал наш разговор.
Мы направляемся на восток, и нас всюду преследует дождь. Пока Кай расплачивается за проезд по одной из платных дорог, нам приходится стоять так долго, что это кажется вечным. Я понимаю, почему он избрал такой маршрут, чтобы на пути встречалось как можно меньше таможенных постов, – так недолго и разориться. Поговаривают, что если плату не снизят, многие небогатые люди не смогут позволить себе пройти здесь, не смогут торговать и будут голодать этой зимой.
Так как нет солнца, чтобы нас подбодрить, мы движемся медленно и без особого энтузиазма. Яркие шейные и головные платки убраны в сумки и уступили место шляпам и клеенчатым пальто, столь характерной одежде для погонщиков. Я настояла, чтобы Кай выдал мне подобное пальто, и очень этому рада. Оно тяжелое, и я чувствую: Принц подстраивает свой темп под тяжесть своей ноши. Зато благодаря моему пальто спина лошади остается сухой. Дождь застал нас в пути еще до того, как мы дошли до Абергавенни, и теперь он усиливается настолько, что заглушает и стук копыт, и мычание, и блеяние, так что в скором времени мы только и слышим, что музыку воды. Воды, падающей на нас. На дорогу. Воды, падающей на повозку Дая. Воды, падающей на стадо. Воды, что течет в канавах рядом с нами, в ручьях и реках. Я представляю себе, будто капли дождя – это слезы, которыми я оплакиваю маму, и пытаюсь представить, что моя печаль уменьшается с каждой пройденной милей, утекая вместе с дождем. Но все тщетно – внутри меня, где-то глубоко в душе, спрятано нечто холодное, и оно всегда со мной, куда бы я ни пошла. И сейчас я не могу поверить, что когда-нибудь наступит время, когда оно меня покинет.
Глава 13
Дождь следует за нами, даже когда мы покидаем Уэльс и оказываемся на территории Англии. Я помню, с каким нетерпением предвкушала поездку в другую страну, где никогда не бывала, но теперь, когда этот момент наступил, радость от него исчезла из-за серости окружающего пейзажа. Мое сердце сжимается, словно желая уберечь от дальнейших потрясений. Кай видит мои страдания, я знаю, что видит. Я должна позволить ему утешить себя, но боюсь, что от этого будет только больнее. У меня отобрали всех, кто когда-либо был мне дорог. Может, я приношу одни несчастья? Моя забота о Кае, те чувства, которые я к нему испытываю, – неужели все это может обернуться катастрофой? В конце концов, наверное, миссис Кадуаладр была права – лучше бы Кай женился на одной из ее непутевых дочерей. И он, возможно, был прав, когда сказал, что от меня одни беды. И разве не из-за меня он сейчас столкнулся с гневом Изольды? Если бы Кай не встретил меня, то мог бы жениться на ней, и тогда у нее не было бы причин причинять ему боль. Но нет, такой исход невозможен, ибо, женись Кай на Изольде, та бы смогла завладеть источником и Гримуаром. Этого я позволить не могу. В ту же секунду, как только мы вернемся домой, я найду способ объяснить миссис Джонс то, что узнала об Изольде Боуэн. В борьбе с ведьмой мне понадобится ее помощь.
Меня не волнует, насколько красивы окружающие нас ландшафты или насколько необычна архитектура домов и странен язык местных жителей. Кай говорит довольно сносно по-английски, но большинство из тех, кто сопровождает его, этим похвастать не могут. Разве что Мередит то и дело произносит парочку странных слов, да Плюющаяся Сара общается на удивление бегло – без сомнения, навыки ведения беседы на английском она приобрела во время многочисленных перегонов. Остальные хранят молчание. Лишь к концу второй недели нашей поездки небо начинает проясняться. Уотсон, считающий, будто умеет предсказывать погоду, предупреждает нас: это не более чем передышка, и в ближайшее время жди еще более обильных дождей. У нас еще больше причин распорядиться теплой погодой правильно. Кай устраивает день отдыха, чтобы мы могли просушить одежду и хоть немного согреться.
Луга здесь прекрасные, и мы без труда размещаем наших животных на двух пастбищах. Один из фермеров даже готов предоставить нам просторный амбар для ночлега. Кай решает, что завтра Дай и Эдвин займутся теми бычками, которым необходимо перебить подковы. За амбаром начинается покрытая свежей травой лужайка, ведущая к широкой речке. Мы разводим костер, и вот над лагерем разносится великолепный аромат жаркого, а рядом с костром раскладывается мокрая одежда, от которой поднимается пар. Вся компания перекусывает, употребив в пищу большую часть продуктов, купленных на рынке в день, когда мы прошли через небольшой городок с домами из красного кирпича. Солнечный свет и предстоящие нескольких часов отдыха поднимают настроение, так что атмосфера в лагере царит замечательная. Если бы у меня на душе не скребли кошки, я была бы даже рада поддаться общему веселому настроению.
Дай со вздохом откидывается на низкую стену и достает глиняную трубку.
– Ну, что ж, миссис Финнон-Лас, – говорит он, – сделали мы ваших быков и лошадок – в лучшем виде. Мистер Финнон-Лас будет доволен работой.
Погонщики искренне смеются:
– Похоже, ты заработала прибавку к жалованью, милая? – шутит Дай.
Мередит делает глоток эля и с шумом проглатывает его.
– Было время, когда женщины в перегонах не участвовали, – говорит он.
Дай показывает жестом на свою жену и Плюющуюся Сару.
– Да? А это, по-твоему, кто тогда? Феи, что ли? – замечает Эдвин.
«Феи» смеются, особенно Сара, которая находит его слова настолько забавными, что сплевывает очередной кусок табака и отщипывает новый. Хихикнув, мне улыбается Эдвин.
– Вы все знаете, что я имел в виду, – бормочет Мередит. – Некоторые привыкли думать, что женщины приносят одни несчастья.
