И мы действительно отправляемся через час. И какая странная, почти похоронная процессия получается из нас. Без Дая все не то – как будто кто-то отрезал часть небосвода над нами и вынул кусок из сердца у каждого из нас. Я скучаю по его старому скакуну и побитой повозке. А вот по Эдвину – нисколечко. Интересно, что Кай станет делать, когда мы вернемся? Отправится ли он к судье? И кому поверят? К тому времени, как мы прибудем в Трегарон, похороны Дая уже состоятся, и у Эдвина в запасе останется несколько недель, чтобы рассказать свою версию происшедшего; чтобы очернить меня и доброе имя Кая.
Наш караван медленно тащится сквозь серость дня. Каждая миля кажется вдвое длиннее. Больше нет обычной веселой болтовни и смеха. Даже звери чувствуют мрачное настроение и идут безропотно. День плавно сменяется ночью, и я начинаю думать, собирается ли Кай останавливаться на ночлег. К тому времени, как мы доезжаем до гостиницы – низкого здания из красного кирпича, с подходящим пастбищем, – уже темнеет, и вокруг нас, за невидимыми глазу насекомыми, туда-сюда снуют летучие мыши.
Я так устала, так вымоталась после страшных событий этого дня и вообще всего этого путешествия, что, когда спешиваюсь, мои ноги отказываются держать меня. Рядом вдруг оказывается Кай. Он кладет руку мне на талию, не дав упасть.
– Идем, Моргана. На сегодня хватит, – говорит муж.
Кай снимает с Принца упряжь и отпускает его. Принц трусит в сторону табуна. Несмотря на свою поврежденную руку, Кай вешает себе на плечо оба седла, как будто они совсем легкие, и мы вместе идем в гостиницу, где муж договаривается с владельцем, чтобы тот предоставил нам место для ночлега, горячую пищу и столько эля, сколько потребуется. Он также просит дать иголку, нитку и ножницы. Нас отводят в комнату в дальней части гостиницы. Тут высокие потолки и большие окна – обстановка довольно неплохая, но я уже не в состоянии обращать внимание на интерьер. Я застываю в оцепенении – до меня вдруг дошло, насколько Каю трудно двигаться. Должно быть, его рука ужасно ноет. Эгоистка – как же сильно я была занята собой! Я спешу к нему, подведя к креслу у окна, но света катастрофически не хватает. Пока Кай раздевается, я зажигаю свечу. Опустившись перед ним на колени, я осторожно разматываю шарф с его руки. Он так пропитался кровью и грязью, что, боюсь, уже не отстирается. Когда я выдергиваю из раны застрявшую ткань, Кай охает. Желудок сводит судорогой при виде страшной раны. Кай тоже смотрит на нее, хотя в сумраке комнаты не так легко различить детали.
– Подумаешь, царапина, – пытается шутить он. – Кровь остановилась.
Он показывает в сторону тазика, стоящего на туалетном столике.
– Надо промыть рану. Поможешь мне, Моргана?
Я киваю и, принеся таз, ставлю его себе на колени. Наливаю в него воду и отрываю кусок ткани. Когда я провожу мокрой материей вдоль раны, Кай вздрагивает, и я понимаю, как трудно ему держать себя в руках. Я стараюсь работать так деликатно, как могу, но в рану попала грязь, так что мне приходится тереть со всей силы, чтобы убрать ее оттуда. И вот рана чистая. Теперь Кай указывает на стол.
– Сначала нагрей иглу в пламени свечи, – говорит он мне.
Я гляжу на него. Кай хочет, чтобы я зашила его рану! Во рту пересыхает. На мгновение мне кажется, что я не справлюсь, но я смотрю в его глаза и осознаю: подвести его я не могу. Слава богу, это не перелом, и вправлять кости не потребуется, да и кровотечение остановилось, но если рану оставить открытой, она не заживет. К тому же в нее может попасть инфекция, и тогда Кай рискует лишиться руки. Или и вовсе умереть от заражения крови.
– Ты поможешь мне, Моргана?
Я делаю вдох, чтобы успокоиться, и хватаюсь за иглу. Я нагреваю ее над пламенем свечи, потом продеваю в нее нитку и ставлю свечку на стол так, чтобы на руку Кая падало как можно больше света. Рана выглядит пугающе длинной. Сколько же стежков мне потребуется? Сколько раз придется продеть иглу через плоть мужа? Как он вытерпит такой болезненный процесс? Кай замечает мое замешательство.
– Мужайся, дорогая. Это нужно сделать, – говорит он.
Я чувствую, что ему трудно даже ровно сидеть.
– Ты же не хочешь, чтобы я попросил об этом кого-нибудь еще?
Я качаю головой, взяв его ладонь в свою, чтобы успокоить. Кай кивает, довольный, ведь я согласна.
Я выбираю такие участки на коже, которые выглядят неповрежденными. Я не собираюсь сильно отходить от самой раны, но если я выберу слишком тонкий слой кожи, то она не выдержит, и игла прорвет ее снова, открыв рану. Бычьи рога неровные, и порез тоже такой, края его рваные и уже начали воспаляться. Игла входит в плоть достаточно легко. Кай сидит неподвижно, как мне думается, затаив дыхание от боли. Я проталкиваю иглу до конца. Показываются капельки крови. Я стискиваю зубы, заставляя себя держаться. Но это так трудно! Трудно сознательно причинять боль тому, кто так сильно обо мне заботится. Когда я пытаюсь протянуть нитку сквозь дыру от иглы, Кай чертыхается, и я чувствую, как он отстраняется от меня. Чтобы полностью извлечь иглу из его плоти, мне приходится с силой потянуть ее. Я слишком боюсь, и это видно по моим движениям, поэтому мне удается вытянуть иглу лишь с третьей попытки. Но игла проскальзывает настолько быстро, что вонзается мне в палец. Я подношу его ко рту, чтобы остановить кровь, но, прежде чем я успеваю, капля моей крови падает в зияющую рану Кая. Я вспоминаю фарфор Кэтрин. Тогда с помощью крови у меня получилось починить целую кучу битого фарфора. Получится ли нечто подобное сейчас, с Каем? Я не доктор. Я не умею лечить. Но могу перемещать вещи. Менять их состав. Двигать их. Мои занятия с миссис Джонс, безусловно, помогли мне усилить магию и лучше ее контролировать. Но что, если мой дар окажется слишком сильным для мужа? И что будет с Каем, если я сделаю что-нибудь не так? Я никогда прежде таким не занималась. Никогда не пыталась вылечить человека.
– Моргана? – голос Кая напряжен. В нем слышны усилие и боль. – Ты поможешь мне, дорогая?
Я нежно улыбаюсь ему. А потом отрезаю нить и кладу иглу обратно на стол. Кай замирает. Он смотрит на меня внимательно, как будто каким-то образом понимает, что я собираюсь делать. Наверное, вспомнил про фарфор.
Я подношу ладонь к ране, и еще три капли моей крови падают на нее. Затем я кладу руки над красным зияющим отверстием. И закрываю глаза. Вкладываю все внимание, всю волю, все свое сердце в задачу, что поставила перед собой. Очень скоро у меня появляется ощущение, словно я падаю назад. Моя голова кружится, и я слышу шум в ушах, как будто взмахи крыльев гигантской хищной птицы. Тело начинает нагреваться. Температура повышается, у меня жжет в груди. Вскоре мне становится так жарко, что я опасаюсь, как бы не сгорела изнутри. Но все-таки я не двигаюсь и не опускаю руку. Я не остановлюсь! Мои глаза открываются. Вокруг темнота, как будто меня похоронили под землей в каком-то глубоком месте, из которого я никогда бы не смогла убежать. Я дышу часто и поверхностно. Не потерялась ли я? Найду ли путь назад?
А потом, где-то далеко, я слышу, как кто-то тихим голосом произносит мое имя. Постепенно голос становится громче. Наконец я узнаю Кая.
