– Известный мошенник, – поправил я.
Повисло неловкое молчание.
– Генерал Подольский такой милый! – воскликнула Глория с лучезарной улыбкой. – У него такие обворожительные старомодные манеры!
– Он не генерал, – сказал я. – Он никогда не был офицером царской армии. Он даже не русский. Все его приключения – ложь, как и большая часть сведений, которые он нам сообщает.
Манн издал натужный смешок.
– Полагаю, Анселл увлекся чтением коммунистических газет.
– Вы причисляете к таковым «Нью-Йорк таймс» и «Гералд трибьюн», мистер Манн?
– Анселл прав, – возразил Барклай. – Вы правы, юноша. Как и любому человеку, Подольскому случалось допускать ошибки. Но он всегда признавал их. На самом деле, моя вера в него настолько велика, что я предложил ему к нам присоединиться.
Глория просияла. Винс из отдела распространения что-то прошептал Джейвсу из юридического. Бертон Инглиш старался не показать своих эмоций. Доктор Мэйсон продолжил есть.
– В каком качестве, позвольте узнать? – вопросил Манн.
– Что-то вроде полевого корреспондента. Не исключено, что впоследствии я приму его в основной редакционный штат. Сейчас я хочу, чтобы он поездил по стране, нащупал, так сказать, пульс нации. Я ожидаю получить от него сенсационные статьи для дайджеста.
– А нельзя ли выпустить их сначала в «Правде», для сокращения расходов? – спросил Манн с таким торжественным видом, будто предлагал нечто поистине революционное.
– Именно так я и собирался поступить, – ответил Барклай.
Манн поник. Генри Ро подмигнул Глории, та втихомолку хихикнула. Официантки принесли кофе для Джейвса, Винса, Инглиша, Генри и меня. Манн и доктор Мэйсон пили чай, Барклай с Глорией – молоко.
С тем же презрительным видом зашел рассыльный, принес вечерние газеты. Поскольку стол был занят, он положил газеты на металлическую крышку радиатора прямо за моей спиной.
Я через плечо покосился на заголовки. А потом развернулся ко всем спиной и стал жадно читать передовицу верхней газеты в стопке.
ТАИНСТВЕННАЯ ОСОБА В КЛЕТЧАТОМ ПЛАЩЕ НАЙДЕНА
Женщина рассказала о том, почему вышла на «этаже смерти»
«Женщина в клетчатом плаще, которую с прошлого мая разыскивали в связи с убийством Уоррена Дж. Вильсона, сегодня призналась капитану полиции Аллану Риордану, что это она поднялась на этаж Уоррена Вильсона незадолго до его убийства. Ее зовут Эрва Люсиль Кеннеди, она разведена и проживает в районе Бэйсайд. Чувствуя угрызения совести… (продолжение на стр. 21)»
Я схватил газету и раскрыл на двадцать первой странице. Барклай продолжал вещать о редакционной политике, правде и новом журнале. Эрва Люсиль Кеннеди была непричастна к убийству Вильсона. Она вообще ни разу не видела покойного. Вечером второго мая она поднялась на тридцатый этаж дорогого апарт-отеля, потому что ее «друг» с двадцать восьмого боялся себя скомпрометировать. Эрва Люсиль вышла на тридцатом и спустилась на два этажа вниз.
«Другом» же был не кто иной, как Фредерик Семпл, управляющий отелем. Он не хотел подавать своим поведением дурной пример гостям и предпочел бы сохранить свою интрижку с разведенной женщиной в тайне от работодателей. Именно ради его репутации Эрва Люсиль и хранила молчание эти полгода.
– Анселл, что вы там читаете?
Все сидящие за столом недоуменно посмотрели на меня. Доктор Мэйсон и Эдвард Эверетт Манн были явно шокированы моими манерами.
– Вам это будет интересно, мистер Барклай, – сказал я, передавая газету.
Он хотел отмахнуться, но я ткнул ему в заголовок.
– Извините, ребята, – пробормотал Барклай и углубился в чтение.
Лорин Винс и Бертон Инглиш полезли за сигаретами. Джейвс из юридического испросил у Глории разрешения закурить трубку. Манн любезно сообщил, что шляпка ей очень к лицу. Я внимательно следил за Барклаем.
В плетеном лотке на его столе я видел желтый конверт с моей служебной запиской. Всего в каких-то десяти футах от меня – но не мог же я стащить почту босса на глазах у него самого, его жены и шестерых его подчиненных.
– Очень интересно. – С этими словами Барклай вернул мне газету.
Совещание продолжилось. Я не сказал ничего полезного. На своем первом важном совещании я сидел как последний олух на двухсотдолларовом жалованье. Инглиш, Винс, Мэйсон, Джейвс и Ро предлагали хорошие идеи и критиковали неудачные. Я же мог думать лишь о желтом конверте на столе у Барклая.
Закончили мы в четвертом часу. Инглиш, Ро и Джейвс ушли, доктор Мэйсон остался для приватной беседы с Барклаем. Глория болтала с Манном. У меня не было повода задержаться, и я медленно поплелся к двери.
Барклай отошел к своему рабочему столу. Доктор Мэйсон, склонившись к нему, негромко излагал ему нечто не предназначенное для чужих ушей, однако Барклай его не слушал. Он доставал из плетеного лотка почту.
Уже в дверях я увидел, как он открывает желтый конверт с красной наклейкой.
Зазвонил телефон.
Я посмотрел на часы. Без двадцати четыре.
– Да, он здесь, – сказала миссис Кауфман и положила трубку. – Вызывает к себе. Немедленно.
Я даже обрадовался. Сейчас начнутся мои мучения, но хоть с их ожиданием покончено. Барклай посадил меня на завидную должность, поднял мне жалованье, сделал меня своим новым фаворитом – все, чтобы заставить меня молчать. Я принял взятку, он был уверен, что взял меня с потрохами, а теперь вот обнаружил, что я и не собираюсь держать язык за зубами.
В коридоре я столкнулся с Манном.
– Плодотворное было совещание, вы не находите? – спросил он, проходя мимо.
Очевидно, он еще не видел служебной записки.
Мисс Экклес также встретила меня радушно.
– Проходите, мистер Анселл, он вас ждет.
Глория все еще была в кабинете мужа.
– Я так рада наконец с вами познакомиться, мистер Анселл! – сказала она с улыбкой. – Папочка столько мне о вас говорил! Непременно загляните к нам как-нибудь поужинать. Я устрою, чтобы и Элеанор была.
Слухи в этой конторе распространялись быстро. Меня не смущало, что они знают про нас с Элеанор, – пускай. Меня удивило то, что они как будто одобряли. Глория меня приглашала, Барклай кивал головой. Прямо посередине его стола лежала моя служебная записка.
– Дорогая, – обратился Барклай к жене, – мне нужно обсудить с молодым человеком некоторые рабочие вопросы. Тебе они будут неинтересны.
– Конечно, милый.
Глория поцеловала мужа, закуталась в соболя, сделала ручкой и ушла.
Барклай взял в руки мою записку.
– Как это понимать, юноша? Пошутить решили?
Он начал довольно мягко. Видимо, успел продумать стратегию.
