– Бесси, успокойтесь. Я жива и здорова, просто была за городом. Убили другую девушку.
Легче было бы поверить в чудеса. Бесси все рассказывала, как обнаружила труп и опознала в нем Лору Хант, что на покойнице был лучший халат Лоры и ее серебряные туфельки без задников. И она, Бесси, теперь верит в то, что как-то раз в графстве Голуэй двоюродный брат свояченицы ее дяди повстречал в саду свою умершую возлюбленную.
Впрочем, Бесси окончательно убедилась, что Лора жива, когда та спросила:
– Ну, Бесси, что у нас на ужин?
– Пресвятая Дева, а я уж и не чаяла услышать эти слова, мисс Лора!
– Ну вот, Бесси, и слышите. Как насчет бифштекса с жареной картошкой и яблочного пирога?
Бесси просияла.
– Разве призрак попросил бы жареную картошку и яблочный пирог? Так кого же все-таки убили, мисс Лора?
– Мисс Редферн. Помнишь, та девушка, что…
– Так ей и надо, – сказала Бесси и ушла на кухню, чтобы переодеться.
Я велел ей сделать покупки в тех магазинах, где не знают, что ее хозяйку убили, и запретил рассказывать о возвращении Лоры.
– Похоже, Бесси не очень-то жаловала Дайан. Почему? – спросил я у Лоры, когда мы вновь остались одни.
– Бесси чересчур предвзята, к тому же без особого повода.
– Точно?
– Да, – твердо произнесла Лора.
В дверь снова позвонили.
– Останьтесь здесь, – прошептал я. – Устроим еще один сюрприз.
Лора застыла в напряженной позе на краешке дивана. Я открыл дверь, ожидая увидеть Шелби, но вошел Уолдо Лайдекер.
Глава 7
Эгоцентричные люди видят только то, что хотят видеть. Возможно, Уолдо не сразу заметил Лору исключительно из-за своего астигматизма, но лично я думаю, что ему застила глаза алчность. Он так сосредоточенно смотрел на старинную вазу из посеребренного стекла, что ничего другого для него просто не существовало.
– Макферсон, в вашей конторе сказали, что вы здесь. Я переговорил со своим адвокатом, он посоветовал мне забрать вазу, и пусть эта стерва подает в суд.
По пути к каминной полке ему нужно было пройти мимо дивана. Лора качнула головой, золотые колокольчики зазвенели. Уолдо замер, словно услышал зов из потустороннего мира, а потом протянул руки к сверкающему шару, как человек, который боится собственного воображения, но хочет показать, что он выше страха. Лора повернулась ко мне, чтобы проследить за моей реакцией. Колокольчики звякнули так громко, что Уолдо резко крутанулся на каблуках и увидел ее.
Он побледнел как смерть. Не споткнулся и не упал, а словно окаменел с протянутыми к вазе руками. Жалкий и смешной одновременно, он походил на карикатуру. Эспаньолка, трость на руке, хорошо подогнанный костюм, цветок в петлице смотрелись как убранство мертвеца.
Мы молчали. Раздавалось только тиканье часов.
– Уолдо, – мягко произнесла Лора.
Похоже, Лайдекер ничего не слышал.
Она взяла его за негнущиеся руки и повела к дивану. Уолдо передвигался как заводная кукла. Лора усадила его, помогла опустить руки и вручила мне его шляпу и трость.
– Уолдо, – ласково позвала Лора голосом матери, которая обращается к больному ребенку. – Уолдо, дорогой.
Он механически повернул голову, словно та держалась на пружине. Остекленевший, без проблеска мысли взгляд остановился на лице Лоры.
– Все в порядке, мистер Лайдекер. Она жива и здорова. Произошла ошибка.
Мой голос подействовал на него, но, к сожалению, не так, как я надеялся. Он откинулся назад, потом дернулся вперед, скорее всего, неосознанно. Лайдекера била сильная дрожь, казалось, какая-то сила сотрясает его изнутри. На лбу и над верхней губой выступили бисеринки пота.
– В баре есть бренди. Принесите, Марк. Быстро! – велела Лора.
Я сходил за бренди. Лора поднесла бокал к губам Лайдекера. Спустя какое-то время Уолдо поднял правую руку, посмотрел на нее и поднял левую. Он словно проверял, слушаются ли его мышцы.
Лора опустилась на пол рядом с ним, положила руки ему на колени. Тихим голосом объяснила, что погибла Дайан Редферн и ее же похоронили, а она, Лора, все это время была за городом, в своем коттедже. Не знаю, дошли ли до Лайдекера ее слова или же его успокоил голос Лоры. Так или иначе, он послушно встал, когда она предложила ему прилечь на кровать. Лора отвела его в спальню, уложила и накрыла ему ноги бело-голубым пледом. Обращалась с ним как с ребенком, и Уолдо не противился.
Вернувшись в гостиную, Лора спросила, не вызвать ли нам врача.
– Не знаю, – сказал я. – Он немолод и тучен, но не похоже, что у него удар.
– С ним так уже бывало.
– Как сейчас?
Она кивнула.
– Однажды вечером в театре. Уолдо страшно рассердился, что мы вызвали врача. Может, пусть просто отдохнет?
Мы сидели и ждали, как у палаты тяжелобольного.
– Жаль, что так вышло, – сказал я. – Если бы я знал, что это Уолдо, я бы его подготовил.
– Вы по-прежнему хотите проделать то же самое с Шелби?
– У Шелби нервы покрепче. Его не испугаешь.
Лора сердито прищурилась.
– Послушайте, вы же понимаете, что Шелби солгал. Я не утверждаю, что убийство – дело его рук, но он явно что-то скрывает. Ему придется кое-что объяснить, – сказал я.
– Конечно, он объяснит. У Шелби на все есть объяснение.
Она заглянула в спальню, чтобы проверить, как там Уолдо.
– Похоже, спит. Дыхание ровное. Наверное, нужно просто оставить его в покое.
Мы сидели и молчали, пока не затрещал входной звонок.
– Вы должны встретить Шелби и все рассказать, – сказала Лора. – Я не хочу больше никого пугать.
Она скрылась за маятниковой дверью, которая вела на кухню.
В дверь позвонили еще раз. Я открыл, и Шелби, оттолкнув меня, ворвался в квартиру.
– Где она? – воскликнул он.
– Так вы уже знаете?
Я услышал, как открылась дверь черного хода, и понял, что он встретил на лестнице Бесси.
– Чертовы женщины! – пробормотал я.
Из кухни вышла Лора, и тут я понял, что не Бесси заслуживает моих проклятий. Встреча любящей парочки оказалась чересчур образцовой. Они обнимались, целовались и прижимались друг к другу. Актер после дюжины репетиций с таким же изумленным видом шарил бы рукой в поисках носового платка. Точно так же, чуть отстранившись, вглядывался бы в ее лицо с восторгом мальчика-хориста. Всю сцену как будто отрепетировали заранее. Его нежность и ее радость.
Я повернулся к ним спиной.
– Ты счастлив, дорогой? – спросила Лора сладким, как патока, голосом.
