Отвечая, доктор не сводил глаз с Чарли. Вид у него был холодный и суровый, как будто он твердо решил не иметь с ней никаких дел.
– Я зашел сказать, что передумал насчет профессиональной сиделки. Я позвонил в регистратуру. Сегодня днем они пришлют к вам женщину.
Беделия встала. Юбка зацепилась за кровать, и она дернула ее столь резким, не характерным для себя движением, что на мгновение показалась Чарли незнакомкой.
– Но вы говорили, я сама могу за ним ухаживать. Почему вы передумали?
Она в нетерпении ждала ответа. Молчание доктора обеспокоило ее еще сильнее. Чарли заметил, как тяжело она дышит и часто облизывает пересохшие губы.
– Пожалуйста, скажите мне правду, – резко сказала Беделия.
– Я больше беспокоюсь о вас, нежели о Чарли, миссис Хорст. Когда я сказал, что сиделка вам не понадобится, я не знал, что вы в положении. Вы пережили нервное потрясение, и я не хочу никаких последствий.
– Вы меня обманываете. Видимо, все гораздо хуже, чем вы мне сказали, и потому вы считаете, что я не смогу ухаживать за мужем.
– Я боюсь, что вы слишком рьяно возьметесь за дело и тем самым навредите себе.
– О, так вам известна наша тайна? – обратился к доктору Чарли. – Когда моя жена успела вам рассказать?
– Сегодня утром, – быстро ответила Беделия.
Доктор настаивал, чтобы она спустилась вниз и плотно пообедала.
– Не одобряю я этой женской привычки клевать понемногу то тут, то там в разные часы. Вам необходимо хорошее питание, миссис Хорст. Ведь вы теперь должны есть за двоих, не так ли? Бегите, а я до вашего возвращения составлю Чарли компанию.
Доктор уселся в кресло-качалку и закинул ногу на ногу. Беделия задержалась в комнате. Было ясно, что она хочет послушать, о чем доктор будет беседовать с Чарли. Ушла она только после того, как Чарли, поддержав доктора, уговорил ее хорошенько пообедать. В воздухе остался запах ее духов.
– Вы не возражаете? – спросил доктор Мейерс и вытащил тонкую сигару.
На золотом лезвии – подарок благодарного пациента – висела на золотой цепочке его масонская медаль. Доктор выдохнул облачко дыма, и запах духов Беделии исчез.
Доктор молча рассматривал сигару, руку, в которой он ее держал, орнамент на ковре, заостренные носки своих ботинок. Его поведение встревожило Чарли. Обычно, когда доктор Мейерс готовился сообщить хорошие новости, он чуть ли не пускался в пляс и говорил с такой скоростью, что слова опережали друг друга. Тогда к чему столь пристальное внимание к сигаре и ковру? Чарли тут же заподозрил худшее, смертельную болезнь, долгие месяцы страданий, борьбу с болью, которую он все равно проиграет. Неужто рак? Или неизлечимая болезнь сердца?
Наконец доктор Мейерс заговорил. Его голос казался сухим, и он с трудом выговаривал слова.
– Сегодня днем к вам приедет сиделка. Я не хочу, чтобы вы ели или пили что-либо, кроме того, что даст вам она. Даже если это глоток простой воды.
– Почему?
Доктор подождал, пока Чарли полностью осмыслит его предупреждение.
– Почему?!
Доктор откашлялся.
– Да так, просто в голову пришло.
– Вы сошли с ума?
– Возможно. – Доктор теребил свою бородку в стиле Ван Дейка. – Я брюзгливый старый осел. Может, мне пора передать практику кому-нибудь помоложе. Но, Чарли, дайте мне пару дней, чтобы сделать анализ. К сожалению, когда я пришел вчера ночью, экскрементов уже не было, но после того как я сделал вам промывание желудка, кое-что осталось…
– На что вы намекаете? – вскричал Чарли.
– Ни на что, Чарли. Успокойтесь. Нужно всего лишь подождать пару дней. Я сделаю анализ в Нью-Йорке. Видите ли, мне не нравится здешняя лаборатория, слишком много сплетен, все, кто работает в больнице, хорошо знают кого-нибудь в городе, ничего нельзя удержать в тайне. Делайте, как я говорю, Чарли, пообещайте, что не станете есть ничего, кроме того, что даст вам сиделка.
Чарли пришел в такую ярость, что едва не выскочил из постели.
– Лягте и успокойтесь. Скорее всего, это просто одна из моих глупых идей, но я не хочу, чтобы вы рисковали. Поэтому и упомянул об этом. Не берите в голову.
– Да как я могу не брать в голову эти ваши абсурдные инсинуации? Я буду есть все, что, черт возьми, пожелаю! А если вы не возьмете назад свои слова, я подам на вас в суд… за халатность. Или за клевету! Черт подери, еще как подам!
– Конечно, но не ешьте ничего, кроме того, что даст вам сиделка. Ясно?
– Вы просто старый дурак!
На кончике сигары доктора Мейерса образовался столбик пепла, который просыпался на его жилет. Доктор аккуратно смахнул его в ладонь и огляделся в поисках мусорной корзины.
– Почему у вас здесь нет пепельницы?
– Вы только что сделали грязный намек в адрес моей жены, – мрачно сказал Чарли. Он вдруг успокоился, краснота сошла с его лица, и он стал бледен, словно сальная свеча. – Я не могу позволить вам говорить такие вещи. Я этого не потерплю.
– И не надо, – сказал доктор. – Я бы тоже не стал терпеть. Но я бы держал себя в руках и следовал указаниям врача.
– Идите к черту!
Доктор не имел ничего против резкости Чарли. Он вполне одобрял его реакцию, которая свидетельствовала еще и о том, что Чарли уже почти поправился. Но он умолял его подумать о давлении и поберечь нервы.
– Послушайте, – взмолился Чарли, стараясь успокоиться и надеясь, что его собственное здравомыслие убедит старика изменить точку зрения и взглянуть на вещи более разумно. – В последнее время у меня было немало проблем с пищеварением. Я же сказал вам об этом сегодня утром.
– Вы не сказали, как долго продолжались эти проблемы. Когда вы впервые заметили их, Чарли?
– После того как мы закончили ремонт в доме. Я слишком много работал. Сначала дом, а потом контроль за строительством магазинов на Мэйпл-авеню и заказ в Бриджпорте.
– С октября, говорите? – Доктор потеребил бородку.
– И что с того?
– Только не начинайте снова злиться, Чарли. Держите себя в руках. Скорее всего, это просто острое расстройство пищеварения. Как только встанете на ноги, я вас тщательно обследую. Но сделайте милость, не ешьте ничего, кроме того, что подаст вам сиделка.
– Да идите же вы к черту!
– Хорошо. Только потом пеняйте на себя.
Последовавшая за этим тишина означала лишь временное перемирие, но не заключение мира. Чарли сожалел, что утратил самообладание. Неужели он воспринял слова доктора всерьез, если сразу же вот так взорвался?
Он снова уловил цветочный аромат. Подняв глаза, он увидел возле кровати Беделию. Она выглядела веселой и посвежевшей. Горячий обед вернул ей цвет лица. И она улыбалась, на щеках играли ямочки, а аромат ее духов и шорох нижних юбок даже разрядили напряженную атмосферу в комнате.
