Чарли разозлился. Он посмотрел на Бена, удобно рассевшегося в кресле «Моррис» и поигрывавшего ножом для разрезания бумаги с ручкой из слоновой кости, который когда-то принадлежал еще деду Чарли.
– Что вы сделали моей жене? Отчего она так несчастна? – требовательно спросил Чарли.
Вопрос застал Бена врасплох. Казалось, у него изменился даже овал лица. Перехватив взгляд Чарли, он тут же овладел собой. Глаза стали стеклянными, скрывая всякие чувства.
– Я ничего не сделал вашей жене, – сказал он.
– Не лгите мне. Я должен знать, в чем дело. Вы сделали или сказали что-то, что привело ее почти к нервному срыву. Что это было? Если вы ее оскорбили…
Чарли осекся. Несмотря на желание держать себя в руках, он говорил слишком эмоционально. Лицо побагровело, на лбу вздулась вена, и он заметил, что попеременно то сжимает, то разжимает кулаки.
Бен откинулся на спинку кресла. Он постарался придать себе спокойный непринужденный вид, но глаза продолжали внимательно наблюдать за Чарли. На лице оставалась прежняя маска.
– Это Беделия вам сказала, что я ее оскорбил?
– Я скорее поверю своей жене, Чейни, чем вам. Я знаю, что Беделия честна со мной, так что и вам нет нужды ходить вокруг да около. Что произошло между вами на днях?
Бен ответил не сразу. В его затянувшемся молчании Чарли почувствовал некую насмешку и подумал, что Бен умышленно тянет время, пытаясь выдумать какую-нибудь ложь, которая успокоит обманутого мужа. Чем дольше Чарли ждал, тем больше он укреплялся в своем намерении получить откровенный ответ.
– Что вам сказала про меня ваша жена?
Наглость этого вопроса буквально ошарашила Чарли. По какому праву Бен Чейни требует от него объяснений? От него, от пострадавшей стороны, оскорбленного мужа! Но его положение было шатким, а праведное возмущение – весьма сомнительным, поскольку ему так и не хватило сил добиться от Беделии правды. Неизвестность делала его беззащитным. Собственную неуверенность он прикрыл пустыми угрозами:
– Черт подери, вы не имеете права меня допрашивать! Скажите мне правду… или я заставлю вас ее сказать.
Бен вскинул брови.
– Я не могу защищаться, пока не услышу, в чем вы меня обвиняете. Объясните, в чем дело, и я дам вам честный ответ.
Чарли предпочел бы добиться ответа силой, а не компромиссом, но драться пока было не из-за чего. Беделия не признавалась в своей неверности, и Чарли не обнаружил в ее отношениях с Беном ничего компрометирующего. Напротив, она его боялась.
– Почему моя жена вас боится? Скажите честно, – бросил Чарли.
– Она меня боится? Я этого не знал. Последний раз, когда мы виделись, она вела себя очень сердечно.
Бен говорил спокойно, но огонь в глазах выдавал его – Чейни вовсе не был так спокоен, каковым хотел казаться.
– Что такого произошло на днях, что заставило ее бежать из дома в разгар бури?
Бен вскочил на ноги.
– Она пыталась бежать! Когда?
Они поменялись ролями. Теперь Бен проявлял любопытство и нетерпение, а Чарли, владеющий информацией, получил возможность терзать его неизвестностью.
– Ну же, расскажите! – Бен даже не пытался скрыть любопытства. – Говорите, она бежала в разгар бури? После того, как мы с доктором Мейерсом заходили к вам на днях?
– Она утверждает, что вы настроены против нее. Что это значит?
Бен снова уселся в кресло. На какое-то время он погрузился в раздумья. Снова взял нож для бумаги и приложил острие к тыльной стороне ладони. Наконец, избегая смотреть Чарли в глаза, он сказал:
– К черту! Придется вам рассказать.
– Значит, вам есть в чем признаться?
– Присядьте.
Чарли не хотел садиться, но не мог позволить себе тратить время на пустые пререкания. Он присел на самый край дивана и принялся стучать пальцами по деревянной обшивке.
Бен перестал тыкать ножом руку и нацелил его на мягкий подлокотник кресла.
– Это долгая история. Начнем с Барретта?
– Кто такой, черт возьми, этот Барретт?
– Кин Барретт, мой знакомый из Сент-Пола. На днях я говорил о нем, может, помните. – Бен всматривался в лицо Чарли, пытаясь понять его реакцию на упоминание этого имени.
– Да? Я, наверное, не слушал. Какое отношение он имеет к вам или моей жене?
– Кин Барретт должен был приехать в тот вечер, когда вы приходили ко мне на ужин, но на Среднем Западе началась буря, и его поезд задержался. Он будет здесь, как только расчистят дороги.
Наступила тишина – не уютное доброжелательное молчание, которым перемежается беседа двух хороших друзей, но мрачное, напряженное безмолвие.
– Какое отношение этот Барретт имеет ко мне? – раздраженно спросил Чарли.
У Бена в голове уже сложился план, в каком ключе рассказывать эту историю, и он не собирался позволить нетерпеливым вопросам Чарли сбить себя с толку. Откинувшись на спинку кресла, он отбросил нож и начал:
– У Кина Барретта был брат, Уилл. Они владели – а Кин Барретт и сейчас владеет – парой аптек, одна в Миннеаполисе, другая в Сент-Поле. Аптеки процветали, поскольку оба брата были отличными бизнесменами и хорошими фармацевтами. Красиво оформленные витрины, аппараты с содовой притягивали покупателей, одним словом, их аптеки считались лучшими во всей агломерации. Продажами занимался Кин, а Уилл – фармацевтикой. До самой своей смерти он любил составлять рецепты.
– Послушайте, мне это совсем не интересно, – проворчал Чарли. – Я задал вам вопрос и…
– Скоро вы все поймете, – перебил его Бен и продолжил: – У Кина была милая, любящая жена и трое ребятишек. Он все время пытался уговорить брата жениться. Миссис Кин любила устраивать небольшие вечеринки, на которые приглашала достойных девушек в надежде познакомить их с братцем Уиллом. Наконец, как ей показалось, она нашла то, что надо: девушку, у которой отец работал на бирже Миннеаполиса.
Чарли громко вздохнул, надеясь отвлечь Бена, чтобы тот перестал рассказывать всякую ерунду. Бен жестом призвал его к молчанию.
– Два года назад Уилл переболел воспалением легких и поехал в Хот-Спрингс поправить здоровье. Вскоре его брат получил телеграмму, в которой Уилл сообщал, что познакомился с женщиной, на которой хочет жениться. А еще через неделю пришла новая телеграмма, уведомлявшая, что Уилл уже везет домой жену. Миссис Кин была разочарована, но Кин сказал, что жизнь брата – его личное дело, и велел жене забыть о бирже и принять новую невестку. Всей семьей они отправились на вокзал встречать ее. – Бен снова принялся играть ножом для бумаги. – Чертовски длинная история получается. Но вы должны знать подробности.
– Ради всего святого, зачем?
– Скоро сами поймете. Жена Уилла оказалась просто конфеткой. Спустя неделю миссис Кин призналась, что и сама рада, что они упустили дочку биржевого маклера. Морин все полюбили. Так ее звали – Морин Каннингэм. В вист-клубе она произвела фурор, и все дамы приглашали ее на званые обеды. Уилл Барретт за всю свою жизнь не был так счастлив и каждый день не уставал повторять брату, какая замечательная женщина досталась ему в супруги. Морин и вправду была чудесной женой, веселой, любящей, умела вкусно готовить. Они поселились в меблированных апартаментах, но тамошняя кухонная обстановка не нравилась Морин, и она все время покупала новую посуду. Когда Уилл работал в ночную смену в аптеке в Миннеаполисе, Морин, чтобы составить ему компанию, тоже приходила и сидела на стуле в комнате для выписки рецептов. А по пути они заходили в какой-нибудь ресторанчик или погребок пропустить по кружечке пива. Уилл очень любил пиво.
