Это видение успокоило его. Благоразумие придало ему сил, и он решил утром поговорить с женой откровенно. Может, это причинит ей боль, но и положит конец всем сомнениям. Пребывая в твердом убеждении, что честный свет дня разгонит все ночные привидения, Чарли наконец заснул.
6
– Чарли, дорогой, – сказала Беделия.
Было почти одиннадцать, а Чарли так и не исполнил свое намерение рассказать Беделии все, что узнал от Бена. Он не забыл и не передумал. Первой мыслью, посетившей его, как только он открыл утром глаза, была мысль о данном себе обещании. Но Беделия проснулась поздно. Дожидаясь ее пробуждения, Чарли выполнил всю работу по дому. Домашние дела начали его раздражать. Он нервничал, постоянно посматривал на часы, обращал внимание на каждую мелькнувшую в голове мысль, на каждое движение собственных мышц. И все же он считал, что, прежде чем задавать жене вопросы, необходимо привести дом в порядок. Это придаст ему сил и поможет пережить эмоциональный хаос, который, скорее всего, воцарится в доме после их разговора.
В половине десятого Беделия позвала его, чтобы сообщить, что проснулась и готова завтракать. Температура понизилась, но ее мучил сильный кашель, и Чарли решил, что ей лучше оставаться в постели. Она надела красивую рубашку из зеленой саржи с расклешенными рукавами, расшитыми золотыми, черными и красными нитями.
– Чарли, дорогой, думаю, сегодня на завтрак я не прочь съесть яйцо.
– Хорошо, дорогая.
Когда он вернулся с подносом, она уже застелила кровать розовым муаровым покрывалом, убрала подушки под деревянный валик. Спальня напоминала театральные декорации, подготовленные для важной драматической сцены. Чарли решил, что позволит ей позавтракать, прежде чем начинать допрос. Он поставил поднос на столик у окна и разложил на мягком кресле подушки, чтобы ей было удобнее. Беделия ела медленно, глядя в окно и предаваясь мечтам между глотками кофе.
Снаружи мир искрился белизной. Чистый, нетронутый снег завалил все до самого горизонта. По обе стороны реки лежали обросшие сосульками черные камни. С крыши и оконных рам тоже свисали сосульки, ловившие солнечный свет и рассеивавшие радугу.
Наконец ее кофейная чашка опустела. Чарли придвинул стул поближе, так что от жены его отделял только столик с пустыми тарелками. Лицо Беделии, отличавшееся тонкими чертами, выражало задумчивость, кожа слегка блестела. Но сейчас Чарли менее всего волновал ее внешний вид, сквозь внешнюю оболочку он старался разглядеть нечто более глубокое и хотел, чтобы она посмотрела ему в глаза.
– Почему ты так разнервничалась, когда Бен упомянул Кина Барретта?
Вся эта история вдруг показалась Чарли абсурдной. Маккелви, Джейкобс и Барретт были всего лишь призраками и не могли выдержать дневного света. Синие рыбаки на фарфоровых тарелках в китайском стиле и то казались более реальными.
– Бен – лжец. Во всем, что он говорит, нет ни слова правды. – Беделия произнесла это спокойно, как будто внезапный, ни к чему не имеющий отношения вопрос Чарли совершенно ее не встревожил. Тем же тоном она спросила: – Ты меня любишь?
Он не ответил. К счастью, призраки исчезали. Пока они оставались призраками, сотворенными жестокими рассказами Бена Чейни и воспаленным воображением Чарли, они не могли причинить Хорстам зла. Но если бы Чарли услышал, как его жена произносит их имена, Маккелви, Джейкобс и Барретт перестали бы быть привидениями и превратились в трупы мужчин, бывших когда-то счастливыми мужьями.
– Вчера ты любил меня. Ты любил меня до тех пор, пока он не пришел и не рассказал тебе эту ложь.
– Откуда ты знаешь, что он был здесь?
– Меня разбудил звонок в дверь. Я слышала, как он сказал, что мальчики Кили научили его пользоваться снегоступами.
– Почему ты ничего мне не сказала?
– А ты?
– Если ты знаешь, о чем он мне рассказал, Беделия, значит, знаешь и почему.
– Ты ему поверил. Вот почему ты боялся сказать мне.
– Я не хотел причинить тебе боль, – сказал Чарли.
– Мне гораздо больнее от того, что ты веришь лжи, которую говорят обо мне. Я не понимаю, как ты можешь. Он лжет! Он самый лживый человек из всех, кого я когда-либо встречала. За все то время, что мы его знаем, он не сказал ни слова правды.
– Значит, ты знаешь, что он сказал? – неуверенно спросил Чарли.
– Ты помнишь, что я говорила тебе вчера вечером? Если бы я не любила тебя так сильно, я бы не согласилась заводить ребенка. Мне не обязательно было это делать, ты же знаешь.
– Ты действительно была беременна, когда впервые сообщила мне об этом? Или это был трюк, призванный заставить меня увеличить сумму страхования?
Она покраснела. Кукольный рот превратился в тонкую линию.
– Этот человек из Сент-Пола, Беделия. Барретт. Что с ним?
– Уже четыре месяца. Скоро я почувствую жизнь внутри себя.
Это была явная уловка, чтобы вызвать сочувствие, и Чарли никак не мог позволить ей разжалобить себя. Но подобные слова были так естественны для женщины в положении, что все снова встало на свои места, и он почувствовал себя так, как должен чувствовать себя муж, которому жена объясняет, как у нее в утробе растет ребенок. Кресло-качалка заскрипело. Чарли поймал себя на мысли, что им с Беделией надо обсудить, когда смазать мебель.
Она дерзко вскинула голову.
– Поверить Барреттам вполне в духе Бена.
Чарли резко вздохнул.
– Они всегда были настроены против меня. Ты должен мне верить, Чарли. Ты мне веришь?
Вот оно, ее признание, выраженное не теми словами, которых Чарли ждал, но не менее реальное. Итак, один призрак превратился в мужа.
Несмотря на то что Чарли был готов к этому моменту, по телу его пробежал холодок. Он скривился и напрягся, закрыл глаза, полагая, что если не видеть ее, ему будет легче это вынести.
Беделия пристально смотрела на него. Когда Чарли наконец открыл глаза, она одарила его умоляющим взглядом. Он отказывался смотреть на нее, но она поспешно начала оправдываться, очаровывая его, надеясь заручиться его сочувствием:
– Они пришли в ярость, когда Уилл женился на мне. Жена Кина мечтала, чтобы он женился на богатой наследнице, какой-то девице, чей отец работал на бирже. Когда они узнали, что он взял в жены девушку без гроша за душой, они повели себя ужасно. Ты еще не видел Кина! У него рот похож на бумажник. – Она скривила губы так, что ее рот, видимо в подражание Кину, приобрел неприятный алчный вид. – Он мало говорит. Можно подумать, каждое слово стоит денег. Когда Кин и Хейзел узнали, что Уилл оставил мне всю свою страховку, они стали относиться ко мне ужасно, просто ужасно. – Беделия прищурилась и мелко задрожала. – Они и теперь пытаются устроить мне неприятности, потому что думают, что смогут напугать меня и заставить вернуть им часть денег.
