Ничего хуже этого случиться не могло – когда упырю удалось трансформироваться и он атакует в облике крылатого зверя.
Алхимик тоже выскочил из кареты со своим собственным арбалетом, выстрелил снаряжённой жидким огнём скляницей, промахнулся; брёвна завала заполыхали.
Алисанда вдруг схватилась за амулет на груди, и мастер уж было подумал, что та решила прибегнуть к последнему средству; однако чародейка, напротив, ничком бросилась наземь, швырнув в проносящуюся над ней упырицу что-то невидимое.
Это что-то вновь, как и самый первый огнешар, откинуло вампиршу к охваченной пламенем баррикаде, дало несколько мгновений отряду собраться и выставить мечи.
Пламя упырице, похоже, не слишком понравилось; она завыла, заверещала, рванулась – на спине и изломах крыльев остались лоскуты алхимического огня. Мастер почти в упор пробил ей грудь четырьмя болтами, но обычно надёжное оружие если и замедлило врага, то ненамного. Вампирша – Беата? – кинулась вновь, но на сей раз не на людей, а на тягловых варанов, в один миг оторвав головы передней их паре. Торжествующе, нечеловечески не то захохотала, не то заквакала, и бросилась к следующей.
Мастер до боли сжал рукоятки самострелов. Обоймы опустели уже больше чем наполовину, а упырицу не удалось даже хотя бы замедлить. Она принимала в себя болты с разрывными головками, начинёнными серебром и кислотой без особого вреда; грудь её покрылась пятнами густой чёрной крови, куда темнее, чем доводилось видеть старому охотнику; крылья разведены, когти блестят, нацеленные в шею несчастному варану.
Два разом выпущенных дрота угодили в голову упырице. К сожалению, не в глаза – один пробил скулу, другой вонзился в переносицу. Вампирша завопила, пронеслась мимо цели, врезалась в козлы дилижанса, разнесла их вдребезги.
Она была невероятно быстра и сильна. Мастер, когда говорил ученику, что ни один человек не способен победить упыря «в честном бою», не кривил душой; однако против этой вампирши самый лучший мечник один на один не продержался бы и мгновения.
Алисанда вновь швырнула какое-то заклятье, выбившее упырицу вбок, к обочине тракта, прежде чем мастер успел схватиться за секиру.
– Задержи её! – гаркнул он чародейке, подныривая под карету. Волшебница больше не мешкала и не экономила. Отбросив осторожность, она схватилась за висевший на груди змеиный талисман, и мастер успел заметить, как оживают и расплетаются змеи, как амулет утрачивает очертания, обращаясь в туманное облако.
Вампирша затрясла головой, захлопала крыльями – и тут чудовищный удар в спину швырнул мастера ничком на каменные плиты тракта.
Воздух вокруг крылатой бестии заполнил мириад зеленоватых вспышек. Сквозь них, как в кривом зеркале, виднелись гнущиеся, извивающиеся стволы деревьев на обочине; вампирша разом оказалась заключена словно в зелёный кокон, и мастер мог только поразиться той мощи, что выпустила на свободу Алисанда.
Да, прямо в ткани мира раскрывался провал, бездна, откуда мгновенно потянуло сильнейшим запахом серы.
Но это была не просто бездна, не просто пропасть. Мастер сам ощутил, как его начинает тянуть к зелёному искрящемуся кокону, как его собственный магический дар, как железо к магниту, начинает притягиваться к разверзшемуся провалу.
Вампирша, визжа, кинулась на зелёную завесу, отдёрнулась, словно обжёгшись; а, может, её отбросило обратно.
Кокон начал медленно погружаться, крылатое создание билось в своей клетке, выло, рвало локтевыми когтями невидимую преграду – всё напрасно.
– Что, съела?! – с торжествующей яростью выкрикнула Алисанда.
Кокон опустился на половину, на две трети, на три четверти…
Вампирша ринулась вверх, словно ракета из арсенала ярмарочных фейерверкеров. Крылья мелькали с такой быстротой, что не мог различить глаз; когти рвали и рвали магическую клетку, рвали в самой верхней её точке; обламывались, вспыхивали, крошились, очень быстро сточившись почти до основания, до коротких пеньков – но именно эти пеньки вдруг раздвинули-таки горловину искрящегося мешка, и упырица, завывая, начала протискиваться сквозь щель.
Она лезла, оставляя лохмотья кожи; обнажились тонкие кости крыльев, стали стремительно чернеть и ломаться, однако тварь было не удержать.
Мастер мельком взглянул на Алисанду – та застыла с раскрытым ртом, не веря собственным глазам.
Охотник вскинул самострел, угостил упырицу ещё одним болтом чуть пониже уха, однако та лишь слегка дёрнулась.
В следующий миг она оказалась на свободе, тяжело шлёпнулась на камни, уродливое изломанное создание, вообще ни на что не похожее, наполовину между жизнью и смертью.
Завывая, вампирша вновь перекинулась, один за другим вырвала посеребрённые дроты из собственной головы. Выносливость и нечувствительность её потрясали; тварь казалась неуязвимой.
Два чёрных пятна на кукольно-красивом, правильном личике с большими выразительными глазами.
Мастер рванул с пояса туго свёрнутую серебряную сеть с крюками.
– Не может быть, – простонала Алисанда.
Охотник размахнулся, метнул сеть навстречу вампирше. Та запуталась в ней, упала на колени, но спустя миг её когти уже начали рвать обжигавшие её нити, рвать с лёгкостью, какую мастер не видел ни у кого и никогда.
– Алисанда! – гаркнул он.
– Дай… мне… время! – Чародейка, бледная и потрясённая, сумела собраться. Упала на колени, собственной кровью из проколотого пальца на левой руке рисуя прямо на камнях какие-то руны.
Ладони вампирши шипели и дымились, обожжённые серебром. Из оставленных дротами дыр по её лицу потоком стекала чёрная жижа; для любого человека подобные раны стали бы смертельными, но не для неё.
Она прыгнула, с места, легко перемахнув через обречённо замерших варанов. Наёмники вскинули мечи, Минди и Венди – кинжалы; Алисанда не успела довершить заклятье, и упырица, приняв прямо в грудь ещё один серебряный болт от мастера и скляницу от мэтра Бонавентуры, отчего по рукам, животу и бёдрам её потёк жидкий огонь – ворвалась прямо в кучку сгрудившихся людей.
Ахнув, повалился второй вершник; упал Курт, зажав руками надвое разрубленное лицо; Ингвар яростно хакнул, выбросил меч на всю длину руки, как учили, однако удар, что должен был пробить упырице сердце, оставил лишь длинную царапину на запястье. Ответный взмах когтистой руки-лапы отбросил наёмника на дюжину шагов, он лишь каким-то чудом не выпустил меч. Грудь его раскрылась, распоротая от живота до горла.
Ещё один вершник Алисанды не выдержал. Бросил меч и, завывая от ужаса, слепо кинулся наутёк, вверх по склону, в лес.
Вампирша дико захохотала и кинулась следом. Настигла бедолагу в два прыжка, схватила за волосы, оттягивая голову назад; взмахнула свободной рукой и швырнула покатившееся обратно к тракту обезглавленное тело, извергающее фонтаны крови.
Их осталось пятеро. Мэтр Бонавентура, Минди, Венди, Алисанда и сам мастер. Алхимик всадил в спину упырице ещё одну скляницу с зажигательным составом, её длинные волосы вспыхнули; огонь вообще цеплялся к ней весьма неохотно, и вампирша почти не обращала на него внимания.
