Да, было в этих чарах не только закрытие, сшитие, затворение. В них крылась и команда, приказ к безусловному повинованию – Вениамин успевал уловить только стремительно исчезающие обрывки, не больше, но понимал, к чему оно всё идёт.
«Станьте моими рабами или умрите».
– Вен! Помогай! – с отчаянием выкрикнула Алисанда.
Облако росло, распухало, но не сколько в стороны, сколько вниз. Оно словно насаживало себя на острия мегалитов; пылающие багровым острия каменных копий погружались в него всё глубже; вампиры что-то вопили, указывая друг другу на опускающуюся лиловую «крышу», продолжавшую осыпать молниями и огненными протуберанцами всё за пределами кольца магических камней.
– Вен!!!
Вампирам, похоже, было уже некуда деваться. Облако опустилось совсем низко, точно пресс в маслодавильне, и почему-то никто из упырей не горел желанием оказаться там, внутри.
Выхода у них не оставалось. И упыри ринулись из-под защиты мегалитов.
Мэтр Бонавентура явил отменную меткость – двоих вампиров охватило пламя; мастер и ученик не жалели дротов, расстреливая тех, кто пытался спастись на крыльях; демоны позабыли про Алую Леди, бросившись ловить куда более лёгкую добычу; сам же лорд Гримменсхольм с ле Вефревелем, перекинувшись, тоже ринулись было наутёк – Венкевильяна мелькнула, словно красный сполох, сшиблась грудь в грудь со старым вампиром и сбила его наземь.
Демоны бросили охоту на упырей, ревели и выли, застыв на одном месте; кажется, со страхом, хотя чего могли бояться эти гиганты?!
С полдюжины упырей посмелее резко развернулись – пока более благоразумные их собратья исчезали один за другим в тёмных зевах тоннелей, что вели на поверхность. Остановились, развернулись и бросились в атаку – нет, даже не на Алую Леди, сцепившуюся с Гримменсхольмом, а на троицу чародеек.
Вениамин рванул наконец завязки на заплечном мешке.
Его конструкт, притравленный, приученный, натасканный на вампиров…
Приученный. Натасканный.
Всё вдруг начало вставать на свои места.
Начиная со смоченного кровью ле Вефревеля платка и до странных, едва угадываемых компонентов в невообразимо сложном заклятье, сплетённом тремя чародейками, куда Алисанда ввела кое-что от себя. Ввела, да, видать, не рассчитала.
И демоны. Демоны, что явно предпочитали вампиров людям. Демоны, которых чарами заставляли пожирать других демонов, поменьше. Ручаюсь чем угодно, из них делали стражей, защитников, чтобы те обороняли бы упырей – но не от людей, от других демонов.
Всё, время пришло.
Потому что заклятье идёт вразнос, это уже не дыра в реальности, это уже ничто, сквозь которое пялится пустыми глазницами дочиста обглоданный череп Хаоса.
«Вот видишь, а ты не верил, – сказал голос козлоногого. – Мы всё равно одержим победу. Так или иначе, но одержим.
Поодиночке или любой из нас, взятый отдельно, – не имеет значения. Нас легионы. Нас творят постоянно, каждое мгновение. Ты мог спастись, маг. Но ты предпочёл глупую и бессмысленную гибель. Ты мог бы стать полезным для нас, Созидателей Пути. Те, кто нам служат, живут богато и очень долго. Мы щедры, ибо нам самим не нужны никакие драгоценности.
Но ты выбрал другое.
Что ж, нам всё равно.
Мы идём.
Пророчества Разрушения исполняются».
Вениамин зарычал от бешенства и ярости.
А вот и нет! Не дождётесь! Никогда!
Стеклянная банка разлетелась вдребезги, ударившись о камни. Поблескивая влажной кожей, распрямилось, повело суставами и конечностями жуткое существо, синюшное, всё перевитое жгутами жил и мускулов. В упор взглянули совсем недавно человеческие глаза.
Результат их с мэтром Бонавентурой визита в морг Цитадели.
Существо тянулось и распрямлялось очень недолго. Сразу два громадных нетопыря налетали на троицу чародеек, и защититься они никак не успевали. Лиловое облако меж тем опустилось еще немного, и Вениамин, замерев, с ужасом ожидал, что же случится, когда оно-таки опустится совсем.
Троих демонов меж тем медленно, но верно тянуло обратно к лиловому облаку, и, похоже, им это совсем не нравилось.
Гомункулус, некроконструкт, тварь, богомерзкое чудовище – творение Вениамина Скорре, называй, как хочешь – оттолкнулось вдруг неимоверно удлинившимися задними ногами и прыгнуло навстречу налетающим вампирам.
Развернулись, выдвинулись словно невесть откуда длинные костяные пики. С шипением рассекло воздух веерообразное костяное же лезвие.
Два упыря сами насадили себя на острия; существо мгновенно выдернуло их, ударило вновь – так быстро, что человеческий глаз вообще не заметил бы движения.
Одно движение – две головы срублены; из обрывков двух шей брызжет чёрная кровь.
Красная Упырица умудрялась удерживать и Гримменсхольма, и ле Вефревеля; вампиры сплелись в такой клубок, что невозможно было ничего различить.
Сколько хитрых планов, сколько потаённых намерений, сколько давно подготавливаемого прорывалось сейчас на поверхность! Сколько взаимных предательств, сколько ударов в спину, сколько продаж ни за понюшку табака!
И что? И зачем? И куда?..
Торжествующий шелест Хаоса. Или ещё чего-то, что хуже Хаоса.
Охотящиеся на вампиров демоны-исполины, которых, сковав магией, притравливают на других демонов, поменьше, каких и умели всегда вызывать упыри.
Хитрый план лорда Гримменсхольма.
Хитрый план Алой Леди.
Хитрый план её светлости Алисанды дю Варгас. Впрочем, у неё было множество планов, сменявших друг друга, перетекавших один в другой – пока всё не кончилось лиловой пробоиной в реальности и Пророчествами Разрушения.
Исполняющимися Пророчествами Разрушения.
Время остановилось.
Перед Вениамином вспыхнула картина – Чайкина гора, ласковые огоньки Грибной Кручи, и его собственная башня, тёмная и покинутая. Море, всё покрытое льдом, и катящееся прямо по льду с юга…
Яркая, красно-оранжевая полоса. Живой огонь, ползущий прямо по голому снегу, по застывшей воде – нет, не огонь, не пламя, миллиарды живых существ, красных демонов, огромных, средних, мелких и мельчайших.
Неведомо, что они жрут. Наверное, друг друга.
Неведомо, есть ли у них цель, или мысли, или вообще хоть что-то.
Они идут – тот самый огонь, что вырвался из-за имперских монолитов.
Вот заметались фигурки меж домиков Грибной Кручи. Половинчики упрямы и упорны, так просто не побегут.
Впрочем, и бежать уже нет никакого смысла.
А это что? Что за человек поднимается на самую вершину башни? Что за искра срывается с его рук – летит, растёт, ширится – каплей холодного пламени врезается в неисчислимые ряды демонов, и грохочет взрыв, от которого запросто лопаются барабанные перепонки.
