– Чувствуем, – откликнулись остальные.
Вениамин молчал. Дышал глубоко, призакрыв глаза. Обычное зрение сейчас было помехой, как и слух. Магические существа в громадном большинстве своём куда быстрее, сильнее, ловчее обычного человека. Чтобы справиться с ними, нужны не столько глаза и уши, сколько чутьё, опять же магическое.
К сожалению, это не распространялось на вампиров.
Друургини вышли на охоту. Вениамин Скорре никогда не сталкивался с ними сам, однако читать об этом приходилось, да и среди охотников за упырями о Девах Земли, существах как будто бы добрых, ходили жуткие истории.
Они были так же беспощадны, как беспощадны зима и стужа.
Но в отличие от них умели ненавидеть.
– У козлика от страха отнялись копытца. Эй, козлик, а мемекать ты тоже разучился?
– Ничего, у нас ему мемекать не придётся.
У нас? Девы Земли убивали, медленно, мучительно и страшно, жалость, сочувствие, сопереживание им были неведомы, как неведомы они свирепому ветру, что срывает крыши с домов и топит корабли лишь потому, что такова его природа.
– Он отдаст всё…
– Конечно, куда же деваться бедному козлику.
Вениамин зажмурился.
Если старинные книги содержали хоть одну десятую правды…
Если байки охотников за вампирами верны хоть на одну двадцатую…
То шанс у него был только один.
И для этого ему требовалась ненависть. Настоящая подсердечная ненависть, от которой темнеет в глазах, а ногти впиваются в ладони и ты уже не замечаешь вокруг ничего, кроме лишь одного врага, до которого надо дотянуться во что бы то ни стало, а что сделается потом – уже неважно.
Насмешки друург смолкли. То ли их сбило с толку упрямое молчание пленника, то ли просто наскучило перебрасываться словами чужого для них человеческого языка. Они перешли обратно на мыслеречь.
Острые злые импульсы, короткая дрожь глубокой лей-линии.
– Смотри на меня! – вдруг приказала сапфировоглазая. – Ты же пойдёшь за мной, козлик, правильно?
Зелёное с золотым платье распахивалось, исчезало, обнажая алебастрово-белое тело идеальных форм.
– Смотри на меня! – её голос лился звонким весенним ручейком.
– Он не хочет.
– Смотри, он жмурится!
– Глупый козлик хочет казаться умным, – насмешливо проговорила друургиня с голубыми глазищами.
– Я куда умнее вас, твари, – голос Вениамина дрожал от ненависти, и это была хорошая, правильная ненависть. – Ну, чего встали? Брысь отсюда! Обратно, в схрон, или откуда вы там вылезли?!
Острые, стремительные мысли, скользящие быстро, как сам свет.
– Козлик, кажется, упирается, – проговорила сапфировоглазая. – Козлик надеется на свою магию. Которая нужна и нам. Но козлик заблуждается. Мы – Древние, мы вышли из тени, мы пробудились, час нашего возвращения близок, и мы…
– Оставь воззвания для толпы на площади, – перебил её Вениамин. – И убирайся, пока я позволяю. Тогда будете жить, нечисть.
Они ринулись на него все трое, разом, со всех сторон. Варан продолжал оцепенело глядеть прямо перед собой, словно там расположилось корыто с особо деликатесным кормом, каковой надлежит сперва долго созерцать и проникаться его совершенством. Вениамин перемахнул через своего ездового, словно через ограду, резко вскинул левую руку.
Спрятанная, вшитая в ткань рукава тонкая деревянная трубочка выплюнула скрытый в ней небольшой, с полгорошины, чёрный шарик. Шарик мгновенно вспух, раздуваясь, оборачиваясь огненным шаром; варан вдруг резко вышел из философической задумчивости, и, подгоняемый жгучей болью в левом боку, сорвался с места.
Вениамин вцепился в поводья. Всей его ловкости, коей он по праву гордился, едва хватило, чтобы оказаться в седле; варан показывал чудеса проворства, на ипподроме ему бы цены не было; а за спиной у мага прямо посреди дороги шелестели три дерева.
Защитный механизм Дев Земли. Их кору не возьмёт огонь, она настолько прочна, что не поддастся обычным пиле или топору, только алмазным дискам гномьих устройств, какими они режут крепчайшую сталь. И пройдёт не менее двух-трёх часов, пока заклятие, вложенное в друург их создателями, истинными Древними Богами, не расточится и они не обретут прежнего вида.
Крошечный шарик в пружинном самостреле был заготовкой заклятия. И сделать его «магическим» могла только ненависть. Настоящая жажда убийства, подлинная, не наигранная.
Варан наконец успокоился, позволил себя остановить. Вениамин спешился, занялся большим ожогом на левом боку огромной ездовой ящерицы.
Друурги. Что с ними случилось? Что выгнало их из потаённых схронов, глубоких пещерных обиталищ, куда нет хода ни смертному, ни бессмертному?
Они могли легко убить его. Просто убить из засады, но взамен этого – попытались захватить в плен и не просто захватить – соблазнить и заставить следовать за собой в слепом телесном исступлении.
Это могло бы, пожалуй, сработать только с какими-нибудь совсем уж дикими, первобытными людьми.
Кто-то выгнал их на белый свет, кто-то отправил на охоту – за такими, как он, магами.
Вопрос только в том – кто именно?
