Марк волновался, и ему нужно было выпить. Он ведь думал, что способен управлять миром и что мир вращается так, как ему хочется, но, оказалось, он в этом мире ничего не понимал. «Пришло время поговорить по-настоящему», – писал его отец, но его отца уже не было в живых.
– Вы, как регбист, знаете, что такое удар. Сэр Чарльз ударил меня, ваш друг Брюс ударил Чарльза. В итоге все валяются на земле, со штрафами и синяками.
– А вы – судья.
– За это мало платят, но кто-то же должен этим заниматься.
– И вы отправили Брюса прямо на войну.
– Китайцы – очень осторожный и очень подозрительный народ. Они знают почти всех наших агентов, которые работают на их огромной территории, и ненавидят, когда вмешиваются в их дела. Брюс был идеальным корреспондентом. Сэр Чарльз закончил свое исследование и назвал Брюсу имя Высшего неизвестного, с которым нужно было связаться: Чжан Дао.
– И дело провалилось.
– Не совсем так, но в целом – да. За территорией велось наблюдение. По официальной версии, археолог Чжан Дао погиб в результате несчастного случая. Все китайские службы были направлены на него, и любой мало-мальски подозрительный человек, который захотел бы с ним пообщаться, был обречен.
– Вы об этом знали?
– Нет.
– И это не вы уничтожили моего отца?
– Не я.
– Доказательство?
– Если бы империя доставляла нам серьезные неприятности, мы бы убрали и сына.
Воцарилась тягостная тишина.
– Во что вы играете сейчас?
– Вашего отца убили, потому что он финансировал Высших неизвестных, то есть был их патроном. Из девяти человек убиты четверо: Святой Джон, афганец Масуд Мансур, сириец Халед и китаец Чжан Дао. Остается пятеро.
– Вы их знаете?
– Конечно, нет. Со смертью Чжан Дао след оборвался. Если кто-то и может собрать все пазлы, то это Брюс.
– Это вас и интересует?
– Я любопытен по долгу службы. Обычно моя работа довольно скучная и однообразная: всякие жучки, тараканы и паразиты, которых нужно уничтожать средствами для истребления насекомых с помощью медиа. Кропотливая и скрупулезная работа. На этот раз она сложная и опасная.
– Кто хочет уничтожить оставшихся в живых?
– Не имею ни малейшего понятия. Мое начальство считает, что это не так уж и важно. Кто может верить в эту глупую историю?
– Тогда зачем пытаться освободить Брюса?
– Потому что у него, по мнению правительства, есть два очень назойливых недостатка: он журналист и шотландец. Полный комплект.
– Дальше?
– Или у нас ничего не получается – и мы смиряемся с жестокостью исламистов, или нам удается освободить Брюса – и мы продемонстрируем всем качество наших ударных сил.
– А «Сфинкс»?
– Это будет уже ваша с Брюсом проблема. Высшие неизвестные стремятся к тому, чтобы сохранить мир, а это не имеет к нам никакого отношения. Когда у нас на плечах Соединенные Штаты, Европейский Союз и всё более прогрессирующее распространение ислама – не остается времени мечтать.
– Что делаем по факту?
– Встречаемся завтра в восемь часов в «МІ 6». Джордж расскажет нам, как он планирует провести операцию.
29
Проливные дожди обрушивались на Ангкор, город-храм, построенный кхмерскими императорами между IX и XIII веками, в эпоху, когда в Европе активно возводили соборы. В наше время осталось мало желающих посетить эту архитектурную жемчужину Камбоджи, которая медленно оправляется от варварства красных кхмеров, еще недавно воспеваемых интеллектуалами.
У Самбора больше не будет экскурсионных групп. В восемьдесят два года благодаря алхимическим лекарствам, которые он сам же и изготавливал, очень почитаемый старик был еще в состоянии подниматься по ступеням храмов и рассказывать всем интересующимся о чудесах этой сложнейшей архитектуры, символизирующей ось мира, которая воплощена в виде каменного храма-горы, выступающей из вод первичного океана. Зодчие соорудили здесь мощнейший духовный центр, и Самбор имел честь в нем проживать. Каждая секунда была для него победой над смертью и пытками, которым красные кхмеры подвергли его родителей, супругу и двух сыновей. Ему удалось спасти только свою дочь, Апсару, двадцативосьмилетнюю девушку, которая своей красотой напоминала скульптуры богинь Ангкора.
Они выжили, спрятавшись недалеко от храма, в соломенной хижине на сваях, где у них была только вода и растения. Когда закончился весь этот ужас, беглецы попытались привести в порядок разрушенный город. Забыть пережитое они были не в силах, но старались вернуться к нормальному существованию.
Однако жизнь Самбора нормальной никогда не была. Он был одним из девяти Высших неизвестных и обладал, кроме прочих талантов, даром предчувствовать опасность. Трижды они с дочерью убегали из хижины и прятались в лесу прямо перед налетом убийц.
Помимо работы с туристами, старик зарабатывал на жизнь изучением храма, вход в который находился с западной стороны и через который он попадал прямо в свою алхимическую лабораторию, его небольшое святилище, ставшее для него домом. Его дочь содержала что-то вроде аптеки, где продавала изготовленные отцом лекарства.
Согласно традициям Высших неизвестных, их наука служила излечению души и тела. Благотворное влияние их молитв и напевов, усиленное священными местами, воздвигнутыми их предшественниками, выходило за рамки их географического существования и создавало что-то вроде защитной оболочки вокруг земного шара, где ранее обитали боги.
Из-за распространения разного рода фанатизма и развития технологий, лишающих человека возможности думать и размышлять, задача Девятерых, разбросанных по всему свету, всё более и более усложнялась. Материализм и глупость торжествовали, и не было ни одного государства, способного, как в античные времена, воспеть союз неба и земли, основываясь на справедливости. Как гласила одна из заповедей даосизма:
[59] «В плохом государе виноват его народ».
Впервые Самбор пережил сильный шок в галерее третьего этажа храма, где приверженцы традиционных обрядов собирались на медитацию. Ужасающее видение взрывающегося в полете самолета. И лицо Святого Джона, Высшего неизвестного, который обеспечивал связь между членами сообщества.
Убийство.
Покидая это место, обреченное на тишину и покой, Самбор почувствовал сильную боль в солнечном сплетении, у него перехватило дыхание. Он долго приходил в себя, прежде чем смог дойти, медленно и нерешительными шагами, до аптеки дочери.
Искаженное лицо отца встревожило девушку.
– Иди скорее, Апсара, у нас мало времени.
