Что ж, я в самом деле могла бы немало ему рассказать. О том, например, как они любят грызть ненужный металл, причем не особенно привередничают. Не любят только свинец, потому что он у них в зубах застревает. И еще кобальт, потому что их от него слабит. Я могла бы поведать полковнику, как в зависимости от настроения они меняют цвета, как нуждаются в льняном масле, чтобы чешуи блестели, и в прогулках утром и вечером. А еще – об их удивительной преданности и о множестве (вопреки молве) несъеденных кошек. О том, что, невзирая на страхолюдную внешность, это были теплые и душевные спутники… В общем, такие, с которыми рядом идти – великая честь.
Вот сколько всего я могла бы рассказать ему, но не стала. Я сказала только:
– Они без труда прогрызают себе путь сквозь двухпалубный автобус, причем не в ширину, а в длину. Секунд за восемь справляются, даже меньше. И еще они чувствуют, когда за ними следят. А в случае непосредственной угрозы может последовать превентивная атака, – я так выразилась, чтобы полковнику было понятней, – от необузданной ярости которой даже берсерк хлопнется в обморок. Короче, лучше бы вам не охотиться на кваркозверей, сэр…
– Да, да, девочка, тебе видней… А теперь тихо, не то сбежит!
И он двинулся по следам кваркозверя. Я не отставала. Если подвернется хоть малейший шанс толкнуть его под руку или спугнуть зверя, я уж не оплошаю.
Выслеживать оказалось нетрудно. Кваркозвери не могут пройти мимо валяющейся железяки, не попробовав ее на зуб, – вдруг вкусная? Ну а железяк у полковника на участке хватало. Скоро мы миновали погрызенный железный лист, порванный клыками сеточный забор, потом брошенную машину с бамперами, полностью очищенными от хрома.
Здесь сэр Реджинальд припал на колено и начал зорко оглядываться.
– Напоминает времена, когда я охотился в Восточной Англии на фрэззлов, – прошептал он. – Кусаки, злющие, каких мало! Можешь не верить, но за одним самцом мы шли аж девять часов…
Я не удержалась от саркастического смешка.
– Весьма впечатляет, – сказала я. – Учитывая ловкость фрэззлов, их несравненную быстроногость и исключительный ум, позволяющий легко обдурить хищника…
Он вскинул на меня сузившиеся глаза:
– Девочка, ты что, насмехаешься?
О да, я насмехалась, да еще как. Фрэззл представляет собой помесь броненосца и морского слона. Он большой, неуклюжий и офигенно толстошкурый. Девять часов подряд уходить от погони он смог бы разве что на трехколесном велосипеде, а лучше – на мотоцикле с коляской.
– Что за шум? – вдруг насторожился полковник.
– Ничего не слышу, – ответила я.
То есть, конечно, я слышала. Осторожно заглянув в открытое окно брошенного автомобиля, я сразу встретила взгляд розовато-лиловых глаз притаившегося там кваркозверя. Они светились явным умом, спинные чешуи были частью вздыблены в предчувствии схватки, а из пасти капала кислотная слюна, с шипением падавшая на металл.
Я быстро приложила палец к губам, и кваркозверь дважды вильнул хвостом – дескать, все понял.
Одна беда, хвосты у кваркозверей тяжеленные. Когда они бьют по железным автомобильным бортам, раздается буханье. И очень не хилое.
Полковник мгновенно вскочил на ноги и, заметив кваркозверя, вскинул ружье… Вот только стрелять ему не пришлось. В глаза нам ударила ярко-зеленая вспышка, сопровождаемая басовитым раскатом, и мы кувырком полетели в высокую густую траву.
Кое-как приняв сидячее положение, я огляделась. Кваркозверя, что называется, след простыл, но изменилось не только это. Брошенная машина – вся целиком, до последнего обрывка покалеченного металла, – обратилась в сахарную карамель, а трава кругом нее стала синего цвета. Я оглянулась на полковника и увидела, что одежда на нем оказалась надета шиворот-навыворот. В смысле, майка-сеточка и трусы красовались поверх мундира. Со мной, благодарение Небесам, подобного не произошло, но неведомое заклинание не обошло и меня. Моя одежда сидела теперь задом наперед. Во всех смыслах неловко.
– Что это было? – спросил полковник. Его явно угнетало, что я теперь знаю о танцующих бегемотиках, изображенных на его нижнем белье.
– Не могу знать, – поднимаясь на ноги, ответила я. – Это мы не проходили, это нам не задавали…
– М-м-м, – сказал полковник. – Думаешь, кваркозверь скрылся?
– Думаю, да. В неизвестном направлении.
Мы вернулись в дом, и я воспользовалась туалетом на нижнем этаже, чтобы перевернуть свою одежду как подобало. Тут, кстати, выяснилось, что одежду-то мою как раз и не тронули. Повернули меня саму. Из левши я стала правшой, а родинка с левой щеки перекочевала на правую. Надо будет спросить Мубина, каких еще долговременных последствий для здоровья стоило ждать.
Обратно к Башням Замбини я ехала в глубокой задумчивости, размышляя по преимуществу о кваркозверях. На самом деле я обманула полковника, утверждая, будто «мы этого не проходили». Животному помогла удрать короткая вспышка отбившегося от рук колдовства. Отсюда и засахаренная сталь, и фокусы с одеждой, и мой зеркальный переворот. Вот только откуда что взялось и почему сработало именно так, я действительно ни малейшего понятия не имела.
Да уж, кваркозвери были странными тварями. Но только в подобные моменты в полной мере осознаешь насколько…
Обращение короля
По возвращении я сразу отправилась в Пальмовый Дворик, смутно надеясь, что кто-нибудь расколдовал леди Моугон или справился с паролем. Увы, не произошло ни того, ни другого. Полноцен сидел над кучей старинных книг, пытаясь раскопать в них ответы. И как бы для того, чтобы нам было еще обиднее, Витки Хранилища Диббла показывали шестидесятипроцентный заряд и продолжали наполняться. Набрав максимальный заряд, они начнут стравливать избыточную энергию, и в небе над Башнями поплывут облачные фигуры.
[33]
– Есть идеи, что могло вызвать прилив? – спросил Полноцен.
– Ни малейшей, – ответила я. – К тому же, пока мы добрались, там все уже стихло.
– Вид у тебя какой-то не такой… Что случилось?
– Там случился внезапный выхлоп колдовства. Пришлось кувырком полетать.
– Выхлоп? Кто?..
– Перепуганный кваркозверь, спасавшийся бегством. Кто-нибудь из вас знал, что они на это способны?
– Нет, – ответил Полноцен и собрался заново углубиться в исследования. – С другой стороны, о них вообще крайне мало известно…
– А это опасно? – спросила я.
