– Только не говори мне, что… – начала Ромашка.
– Именно, – кивнул Илья. – Мамаша посоветовала выпить густой раствор марганцовки как абортирующее.
– Вот сволочь. Как такое людям вообще в голову приходит? Чем думают-то?!
– То, что голова есть у каждого, а в голове наличествует мозговое вещество, по сути – распространенное медицинское заблуждение…
– Помню, когда в третьей городской работала, нам однажды такую привезли. Только выпила она скипидар, – поморщилась Валентина, вытаскивая из холодильника подписанный пакетик с бутербродом.
– Спасли?
– Какой там! Не успели, «Скорую» не сразу вызвали. Желудок начисто спалила, в месиво превратила…
– Может, правильно? Естественный отбор? У кого нет мозгов, те себя сами угробят…
– Ага. А мы их спасаем с утра до ночи…
– Ну, с точки зрения природы и эволюции, мы вообще зло, – вмешался в разговор Арсений, стряхивая с груди крошки. – Если природа сама регулирует популяцию и выживать должны только самые умные, сильные, здоровые и выносливые, то мы играем против нее. Если бы медицина существовала в эпоху кроманьонцев, например, в качестве инопланетного вмешательства, человечество вымерло бы задолго до рождения Христа. Я в этом уверен. В крайнем случае превратились бы в уродцев-мутантов. А потом все равно вымерли бы.
– Да вы сегодня оптимист, – хохотнул Илья. Арсений неопределенно улыбнулся и вышел.
По коридору навстречу ему летящей, ровно как из песни, походкой (как, как она держится на этих шпильках?) шла Вероника Баева.
– Арсений Сергеич, нам необходимо поговорить, как я понимаю… – кивнула она и подождала, пока Гаранин отопрет перед ней свой кабинет. Он и понятия не имел, о чем уж так необходимо им беседовать. Но ведь с женщинами лучше не спорить в открытую…
– Я вас внимательно слушаю.
Вероника села напротив него, мимолетным движением огладила колени, затянутые в блестящую лайкру чулок, достала из кармашка сумки упаковку бумажных платочков и одним из них осторожно обмахнула абсолютно сухие глаза. Надсадно всхлипнула.
– Я приняла решение. Вы не представляете, как это трудно и непросто, и… я не знаю, как это описать словами. Это ведь мой папа… и… Вы должны понять.
– Понимаю, – осторожно отозвался Гаранин, не вполне, впрочем, уяснив предмет ее решения.
– Ну так вот. Я знаю, нужно разрешение, согласие членов семьи… Не представляю, каким присутствием воли, каким хладнокровием нужно обладать, чтобы решиться на такое. Я не спала ночей после того, как узнала, и все думала, думала. Позвонила подругам, мне даже, представьте, психолога посоветовали. Я, правда, не пошла… Но терзания были такие… врагу не пожелаю, не пожелаю, правда! Так тяжело это произнести, у меня просто не поворачивается язык. Господи, как же так… В общем… Одним словом… Ох. В общем, я согласна.
Она замолчала и принялась изучать лицо Арсения своими красивыми косящими глазами в обводке темного карандаша. «Ждет моей реакции», – понял Арсений и чуть нахмурился. Ее, видимо, это не удовлетворило:
– Подписать бумаги ведь какие-то надо? Пусть тогда готовят, я завтра приеду. Или вам еще нужен кто-то? Моего согласия ведь достаточно? Я наследница, так что все в порядке. Ведь я за него ответственна… Мать наша давно уже умерла, так что я ближайший родственник. Хотя, конечно, строго говоря, нас двое, но… Вы не подумайте, брат не будет против! Если что.
– Против… чего? – мягко поинтересовался Арсений.
– Да отключения же!
– Отключения от чего? – Почему-то представилась трансформаторная будка с пучком торчащих проводов и рядом рубильник. Или большая красная кнопка. – Вероника Владимировна, вы продолжаете говорить загадками, а у меня после сегодняшней операции пропало всякое…
– Отключения моего отца, Владимира Баева, от аппарата ИВЛ, или дыхания, или как он там у вас называется! – выпалила дама, перебив его.
Гаранин очень постарался не вытаращивать глаза. Очень. Вероятно, это удалось.
– Так, – начал он осторожно. – Вероника Владимировна. А кто вам сказал, что такой вопрос вообще стоит? Ваш отец в коме.
– Ну правильно, в коме! – всплеснула она руками. – Я и говорю, что его надо отключить!
– За него дышит машина, однако сердце бьется, и мозговая деятельность сохранена. Насколько – это другой вопрос, но он сейчас не решается.
– Так а… Он же… Господи, да вы меня совсем уже запутали! – рассердилась красавица. – И что?
– И ничего. Люди лежат в коме долго. Иногда это недели, иногда месяцы. Бывает, что и годы.
– Но… нет никаких гарантий, что он… жив?
– Однако он точно не мертв, вот что важно. И отключить его – все равно что убить. А его не для этого откачивала целая бригада реанимации.
– Плохо откачивали!
Вероника Баева рывком встала и повернулась к Гаранину спиной. Какое-то время она молча изучала стену. Арсений видел, как ее шея покрывается красными пятнами.
– И что же это значит? Я зря звонила нотариусу?
Гаранин пожал плечами:
– Я знаю одно. Отключить его можно, если соберется консилиум и констатирует смерть мозга.
– Я поняла. Я все поняла, – высоким и странным голосом заговорила гостья. Арсений готов был поклясться, что она в ярости. – Всего доброго!
– До свидания.
– Телефон главврача не подскажете?
– Второй этаж, приемная прямо у центральной лестницы.
Красная, что ее туфли, Вероника Баева выскочила в коридор. Арсений покачал головой и устало потер глаза.
Через час позвонила Шанель.
– Арсений Сергеич, привет.
– Здравствуйте, Лидия Алексеевна, – он зажмурился, как от головной боли, примерно догадываясь, что сейчас последует.
– Давай признавайся, зачем Веронику Баеву обвинил?
– Я? – поразился Гаранин. – В чем?
– В том, что она хочет отца убить. Такими словами не бросаются. Покушение на убийство все-таки, статья…
– Во-первых, я такого не говорил даже близко. А во-вторых, вообще-то, если уж по чесноку, это правда. Пришла ко мне с намерением отключить его. Будто попугайчика решила усыпить в ветеринарке. И так просто! Не поинтересовалась даже о его состоянии, вообще ничего у меня не спросила! Поломала только комедию для видимости.
Главврач в трубке вздохнула. Гаранин ждал, что сейчас она начнет увещевать, мол, спонсор больницы, важные люди, связи…
– Вообще-то… молодец ты, Арсений. Были бы деньги, выписала бы премию.
– Но денег нет.
Шанель фыркнула в трубку:
– И не будет, пока ты будешь мешать нашим меценатам отключать их надоевших родителей от ИВЛ. Так держать.
