– Как только достигнем середины острова, – Ощепок инструктировал хозяина кнорра, – резко поворачиваем и причаливаем к берегу.
По уговору, остальные суда должны были повторить манёвр за флагманом, и, уточнив, что проблем не будет, он продолжил:
– На берегу один караульный, если не спит – значит, придётся повозиться.
Бренко просыпался в лагере первым. Не потому, что спать не любил, просто большую часть своей жизни он провёл в походах и безукоризненно соблюдал распорядок дня. Случаев, когда халатное отношение к воинской службе приводило к печальным последствиям, на его памяти было предостаточно. Теперь же, когда стал кастеляном строившейся крепости, ответственности – прибавилось. Вот и теперь он проверит караул, прогуляется возле почти законченной башни, по пути разбудит кашевара, поинтересуется, что будет на завтрак, и в конце маршрута навестит дежурного на вышке. Дабы ушкуйники не расслаблялись, Людвиг, по совету Алексия, несколько раз устраивал учебную тревогу. Получалось плохо, но с каждым разом время, потраченное на облачение сокращалось, а проснувшиеся бойцы всё меньше выглядели испуганными утятами, потерявшими маму утку и не знавшими, куда идти.
Динь-динь! – прозвенел колокольчик два раза. Через пару секунд сигнал повторился, после чего колокольчик стал звонить, как ненормальный, не переставая.
Злобко спал, будучи уверенным, что ему удастся обмануть Бренко, когда тот будет обходить остров. Перед заступлением на вахту нерадивый ушкуйник набросал сухих веток возле поста, надеясь проснуться от звука, издаваемого ломающимся хворостом под ногой человека. Всё произошло слишком быстро. Ветка, как ей и положено, треснула, спящий караульный проснулся, открыл глаза, и в следующее мгновение острое железо ножа полоснуло по горлу.
– Аррхх. – Воздух вырвался из разрезанной гортани.
«Приказчик с медовухой, но как»? – пронеслось в мозгу умирающего ушкуйника. Захотелось крикнуть, позвать на помощь, но было поздно. Не знал Злобко, что уставы караульной службы, так безжалостно вводимые в отряде пришлым византийцем, были написаны кровью таких, как он – любителей въехать в рай на чужом горбу.
– Витязь, какая встреча. Тьфу! – Ощепок сплюнул, вытер лезвие ножа, расстегнул ремень на убитом и перепоясал себя трофейным мечом.
Начало было удачным. Наёмники высыпали на берег. Не зря они называли себя «Чёрная вода». Подкрасться в предрассветное время, пока вода ещё темна, и вырезать спящих, чтобы вода снова стала чёрной от пролитой крови, – вот их конёк. Свейские гребцы не торопились, если всё будет удачно, то они присоединятся в самом конце, когда опасность будет минимальна. У каждого своя работа.
– В глубь острова, – Ощепко махнул рукой, – лагерь там, живее, Ральф.
Бренко не мог сообразить, с какой стороны нападение. Караульный, заметивший неприятеля, должен был бежать в лагерь с докладом. Пока что никого не было. Драгоценные минуты шли, и вскоре с южной стороны послышался шум, словно кто-то скрадывался.
– Шевелись! Яков, от амбаров ни на шаг. Строиться в линию! Стрелки на фланги! Первый амбар за спиной! – скомандовал Людвиг. – Яков, Филин! Пасите тыл!
Разгорячённые предстоящей резнёй спящих, наёмники выскочили на полянку. Десять палаток и пяток широченных амбаров, выросших промеж пеньков недавно срубленных деревьев. Всё, как описывал Ощепок. Только вот вместо спящих – строй воинов в броне. Что ж, им платят и за эту работу.
– Бей! – Бренко и Ральф выкрикнули одновременно.
Индивидуальная подготовка наёмников была лучше, но русские сражались в строю и все были защищены доспехами. Стрелки пустили по одной стреле, сразив шестерых, и сразу отступили за спины меченосцев. Потеряв авангард, волна нападавших разбилась о строй защитников. И тут Ральф проявил хитрость. Четверо наиболее крепких кнехтов, прикрыв себя круглыми щитами, собрались в кулак. За ними встали ещё четверо, а спустя несколько секунд был образован клин, который с рёвом вонзился в строй новгородцев. В принципе, при должной сноровке, даже строй в две-три линии может выдержать, если бы не брошенные понизу метательные топорики. Стрелки, стоявшие сзади, упёршись в землю, попытались удержать формацию, но тщетно. Оборона оказалась разорвана, отряд Бренко тут же поредел как бы ни на десяток. Стоявшие в центре оказались на земле, некоторые просто упали, кто-то навсегда.
Бой стал распадаться на отдельные поединки, чего допустить было нельзя для ушкуйников и к чему так стремился Ральф. Необходим был нестандартный шаг.
– Лес горит! Пожар! – заорал Бренко.
Наёмники на секунду замерли, оказаться в горящем лесу, когда вокруг деревья, – равносильно мучительной смерти. Особенно, если лес преимущественно хвойный. Такой вспыхивает за мгновение, и набирающий силу жар убивает всё живое, что не задохнулось в дыму. Человек подсознательно хочет бежать.
– Новгород, вперёд!
Спустя миг после вопля о пожаре Людвиг бросился в самую гущу боя. Личный пример был необходим. Полтора десятка ушкуйников лежало на земле, воодушевить воинов мог только геройский поступок. «Бой – не рыцарский турнир. Раненый враг уже наполовину мертвец. Не старайся убить, старайся ранить», – в голове Бренко всплыл совет отца, когда он уходил в свой первый поход, на непонятную войну с ростовщиками-италийцами. И те и другие сражались с нашитыми на флагах крестами, и юный Людвиг не понимал, за что он дерётся. Но сейчас не тогда. Открыта нога? На, получай! Острый клинок вспарывает икру, кнехт валится на землю, выронив оружие, схватившись за ногу, пытаясь зажать рану обеими руками. Рука? Почему бы и нет. За двадцать секунд он уложил троих, пока в его поле зрения не появился Ральф.
– Господин Людвиг. Какая встреча. Жаль, что не прирезал тебя тогда, щенок.
Лезвие клинка полетело в голову, капитан наёмников метил в лицо. Рослый человек обычно ожидает удара по ногам, так как с большим ростом на длинной дистанции сложнее защищать низ. Поэтому удар был весьма коварен. С момента их последней встречи, когда Людвиг Люнебурский вынужден был избежать поединка, прошло три года. Неприятный вышел случай. Наёмники второй день грабили деревню, собирая провиант для армии Фридриха, когда молодой рыцарь вёл через неё отряд из двух оруженосцев к крепости Монтикьяри. Ральф слыл мастером клинка и имел под рукой полусотню, и лишь возможность незначительной добычи остановила его от расправы над мальчишкой со шпорами. Как Людвиг выбрался из передряги, он и сам толком не понял. Пришлось стерпеть оскорбление от бюргера и отдать обозных лошадей, а после этого случая его перестали приглашать на пиры, да и вообще стали сторониться. Бренко считал, что вызвать на поединок можно только равного себе по происхождению, а бастард Ральф никак не мог доказать свою родословную с четыремя рыцарскими предками, да и ослаблять войско убийством одного из своих преступно. Друзья не вняли его объяснению, и вскоре после сражения у Кортенуова он оказался в Ливонии, а потом и в новгородских землях. Обида тлела в груди, и теперь настал момент, когда пережитый позор можно было смыть кровью. И снова в памяти всплыл совет отца: «Не ищи ничего человеческого во враге, не слушай и не разговаривай. Своей болтовнёй он только отвлекает. – Казалось, что отец стоит рядом и даже как в детстве помогает правильно держать меч. – Ты сильнее его, но он опытнее, покажи ему свою силу. Бей!» Людвиг не стал уклоняться от следующего рубящего удара, наоборот, шагнул навстречу и отбил клинок Ральфа снизу вверх, вложив в удар всю свою силу. Весьма рискованный приём. Шансов спасти свой клинок пятьдесят на пятьдесят. По правилам боя на мечах, от подобного действия рекомендуют воздерживаться. И даже при невозможности уйти с линии атаки парирование выполняется под максимально острым углом. Но случилось что случилось.
