– Главный приз турнира, «Чаша из Назарета», вручается Гюнтеру Штауфену из Самолвы, как обладателю наибольшего числа побед. Император Фридрих должен гордиться своим сыном. – Тороп вручил чашу.
И тут многие раскрыли рты. Участие принца в турнире – это событие. Бременские купцы захлопали в ладоши, выражая свою радость. И лишь римский посол схватился за голову, вспоминая сыновей Фридриха. Был ли Гюнтер среди них? В памяти всплыл Уголино Буццакерини, разбивший в пух и прах флот генуэзцев, и молоденький рыцарь, стоявший рядом с ним, когда его, Убальдино, с верёвкой на шее вели в трюм.
«Похож!» – подсказывала память.
Зрители левосторонней трибуны ещё долго шумели, обсуждая справедливость решения судей, отдавших победу латинянину. По их мнению, сумевший сохранить оружие Свиртил и должен был победить, так как в реальном бою шансов у вооружённого – больше. В процессе спора всплыла мысль, что судьи куплены и искать правду бесполезно. На правой стороне события разворачивались несколько иначе. Сетовали, что не состоялось общего конного поединка и всё обошлось малой кровью.
Князь поздравил призёров, пообещал позвать на пир, забыв уточнить, когда и во сколько, после чего отправился в комнату отдыха и изъявил желание рассматривать гобелены у себя в кремле. Гридни материю со стены сняли, упаковали, и вскоре Всеволод Мстиславович с чистыми руками и спокойным сердцем утаптывал снег копытами своего коня в сопровождении ближников.
Купцы Бремена договорились устроить праздник, сварить пива и отметить, как следует, безоговорочную победу немецкого оружия. Ибо участников было много, а почти земляков всего двое, но они в списке победителей. Смоленские купцы тоже решили не отставать, договорившись собраться в корчме и гудеть там, пока хватит сил.
Ермогена мирские дела интересовали мало, задуманное – удалось, можно и в келью ехать, тем более, что Серафим привёз смету каменного храма, строительство которого планировали начать весной. Для церкви это являлось событием, так как сменилось уже целое поколение, когда последний раз строили из камня.
Я же отправился к Ишае, пообещав Савелию присоединиться к празднованию победы в его тереме, как только осмотрю Просперо. Латинянин получил травму, с которой и у нас-то не живут. Тысячи погибли в автомобильных авариях, пока не придумали подголовник. А тут аналогичный случай.
Возле палатки лекаря стояли римские рыцари. Спорили и, по-моему, больше изъяснялись жестами. Федериго среди них не было. Стражник у полога узнал меня, но не пропустил.
– Велено никого не впускать.
– Понятно, служба. Ишая, ты как там? Мне можно зайти?! – крикнул через полог.
– Алексий, руки заняты, заходи.
На кушетке возле жаровни лежал без движения Просперо. Рядом с ним, на табуретке, с деревяшкой в зубах Федериго. Ишая мазал ему закреплённую на растяжке руку йодом и явно готовился накладывать гипсовую повязку. Рыцарь терпел и пытался прочесть надпись на упаковке бинта.
– Я лекарство от боли принёс. Что с Просперо?
– К утру умрёт. Эти, – Ишая кивнул в сторону Федериго, – будут дежурить всю ночь. Воротник надо забрать, покойному он ни к чему. А у меня их всего два.
– Может, выживет? Если есть хоть единый шанс – надо использовать.
– Алексий, ты сам-то в это веришь?
– Верю. Я в последнее время во многое верить стал. Ладно, таблетки на твою сумку положу. Тому, что с деревяшкой в зубах, дай проглотить две сразу и кляп можно выплюнуть. А морфин Просперо всё же вколи. Удачи.
Я вышел из палатки. Ещё час назад латиняне являлись врагами, и мы были готовы искалечить друг друга. Сейчас же ненависти не осталось ни капли. Снорри ожидал меня, придерживая осёдланную лошадь и тихо напевая какую-то песенку. В принципе, в Смоленске меня больше ничего не держало. Пора было ехать домой.
Утром нас разбудил Трюггви, который по договорённости уже два дня ночевал в пристройке терема Савелия со своей командой, заодно охраняя его. Датчанин замучился ожидать во дворе, пока мы выспимся, и стал орать песни во всю глотку. Степанида, пёкшая хлеб, выбежала на крыльцо, нацелившись на певца кочергой.
– Ирод! Куры нестись не будут. Чего разорался?
– Мне скучно. Сколько можно ждать? Ведьма, покличь Снорри. – Трюггви не придал значения предмету в руках женщины, продолжал строгать свистульку, распевая новый куплет ужасным голосом.
– Я сейчас тебе такую ведьму покажу! А ну брысь! – Степанида огрела кочергой датчанина, да так, что от тулупа на спине пыль поднялась.
– Ай! Ой! За что? – Трюггви от неожиданности выронил ножик со свистулькой.
Поднять руку на кормилицу он не смел, а увернуться уже не получалось. Степанида выбивала пыль из овчины, как из половика. Размашисто и с напором. Спасаясь от ударов, Трюггви побежал к сараю.
– Попросишь ты у меня сегодня пирожков в дорогу. Таких дам, что век вспоминать будешь.
Хрясь! Хрясь! – раздавалось возле пристройки.
Гаврюша, проснувшись первым, видел всю эту картину и, схватившись за живот, чуть не покатился по снегу, смеясь, пока не выступили слёзы. Вскоре повылезали и остальные, за исключением семейных пар. Экзекуция закончилась, Степанида с минуту постояла перед закрывшейся у самого носа дверью в сарай и с видом победительницы зашагала на кухню. У такой ключницы не забалуешь.
Как ни торопились мы с отъездом, но раньше полудня выехать из города не получилось. После завтрака пришёл Евстафий. Купец поведал об украденных гобеленах из комнаты отдыха и предложил оставить серебро, вырученное на тотализаторе турнира, в его банке.
– Оборотных средств не хватает. Богемцы собираются десять поездов с товаром на днях отправить, а наши когда там будут, ещё неизвестно, – жаловался Евстафий.
– Подожди, так товар-то твой будет.
– Если бы. Пока зима, они меха хотят. Воск им подавай. Где я это возьму? Я им свечки готовые хотел втулить, так они сами делают, мне так не выгодно. Лексей… – купец перешёл на шёпот, – они оружие хотят купить.
– Так в чём проблема? Разве Данила мало производит? Пятнадцать кузнецов у него в артели.
– Да не то. Они хотят как у Гюнтера. Чтобы лошадь и человек. Ну, конские доспехи и рыцарские. Пять комплектов просят.
– Евстафий, латы – не рубаха. Подвернуть и ушить не получится. С Гюнтером просто было, там Нюра его всего вдоль и поперёк обмеряла.
– Я это тоже им говорил. Они чучела подвезут. А бардинг подобрать не сложно. Лошадки что у них, что у нас одинаковые, – не унимался Евстафий, продвигая идею торговли оружием.
– Если им нужны доспехи, то пять комплектов у меня есть. Пусть покупают и делают с ними что хотят. Только сдаётся мне, ничего не выйдет. Им один комплект нужен.
– Думаешь, как с мешочками для перца будет? – Купец усмехнулся. – Пафнутьевич зело переживал тогда, всё про сургуч спрашивал, продавал кому ещё али нет.
