И все же – словно ее и впрямь спасло какое-то чудо – перед обстрелом Циля вышла из дома. Вместе с другими уцелевшими нацисты отправили ее работать на пулеметный завод в Рейнской области, который позднее освободили англичане. Мужа она считала погибшим, однако их общий знакомый получил от Визенталя письмо и сумел передать ей радостную весть. В декабре 1945-го пара воссоединилась. Менее чем через год Циля родила дочь Паулинку, их единственного ребенка.
Визенталь был полон решимости строить новую жизнь. Как он ни восхищался американцами, освободившими Маутхаузен и давшими ему возможность охотиться за нацистами, с новой политической реальностью он смириться не мог. Кто-то из коллег заявил ему прямо: «Вот увидишь, как быстро все изменится. Немцы нужны нам против русских, а хороших немцев – слишком мало».
[273]
Визенталя поражало, с каким рвением бывшие нацисты готовы работать на оккупантов и как быстро они стали экспертами в новой битве Запада с Советским Союзом. «Американцы легко находили общий язык с высокими голубоглазыми немцами, потому что они выглядели в точности как американские офицеры в кинофильмах»,
[274] – сокрушался он. Впрочем, у нацистов было еще одно секретное оружие – «фройляйн». «Естественно, молодые парни больше думали об очаровательных милых девушках, а не об эсэсовцах, которых хотелось забыть как дурной сон»,
[275] – добавлял он.
Однако Визенталь ни о них, ни об их преступлениях забывать не хотел. В 1946 году он выпустил свою первую книгу, «Концлагерь Маутхаузен» – собрание черно-белых рисунков о жизни в лагере.
[276] Еще через год возглавил Еврейский центр исторической документации в Линце, где собирал всевозможные доказательства нацистских преступлений.
[277] Информацию, в основном, предоставляли выжившие узники, брошенные на произвол судьбы в послевоенном хаосе. Финансирование он получил у Абрахама Силбершайна, своего бывшего учителя, с которым они встретились на Сионском конгрессе в Базеле 1946 года.
[278] Бюджет, правда, был весьма ограничен, но Визенталю хватало и этого.
Многие, конечно, этих усилий не ценили, особенно послевоенная Австрия, пытавшаяся выставить себя не сторонницей Третьего рейха, а первой его жертвой. На самом деле среди руководителей нацистской машины террора оказалось непропорционально много австрийцев, особенно среди концлагерного начальства. «В численном соотношении австрийцы составляли в Третьем рейхе не более 8 %, но именно они ответственны за половину убийств евреев, совершенных от имени Гитлера»,
[279] – писал Визенталь. Для многих здесь охотники за нацистами представляли серьезную угрозу. Призывы Визенталя «выкорчевать все дикие ростки нацизма» предсказуемо вызвали целую волну угроз в его адрес – вплоть до того, что в 1948 году он добился разрешения на ношение оружия.
[280]
Визенталь прочно сотрудничал с организацией «Бриха», перевозившей евреев из Европы в Палестину. Многие полагали, что скоро и он сам последует этим же маршрутом. Впрочем, он соглашался с «Брихой» далеко не во всем, особенно когда речь заходила о репрессиях против лиц, виновных в нацистских преступлениях.
[281]
Как ни странно, по тем же путям эвакуации – через Австрию в итальянские порты, где евреи должны были сесть на корабли, – бежали и нацисты, только не в Палестину, а в Южную Америку. Часто их сопровождали гуманитарные группы, действовавшие от лица католической церкви. Австрийский епископ Алоиз Худель был известен своими пронацистскими взглядами и помог скрыться многим военным преступникам. Визенталь до конца дней требовал от Ватикана обнародовать свои архивы – хотя и признавал, что католическая церковь все-таки спасла и немало евреев.
[282]
«Вполне вероятно, что церковь была разделена на две части: одни священники считали Гитлера антихристом и, следовательно, взывали к христианскому милосердию, другие видели в нацистах высокоморальных борцов против большевизма, – писал он. – Первые помогали евреям во время войны, вторые – прятали нацистов после».
[283]
Собирая доказательства против австрийских военных преступников, он не раз огорчался «наивностью» американских войск и – в еще большей степени – отношением британских оккупационных сил. Однажды Визенталя задержали в британской зоне оккупации, и сержант, которому «совершенно не было дела» до охоты за нацистами, принялся допрашивать его о нелегальных перевозках евреев через Италию. Получается, что британцев больше волновал поток беженцев в Палестину, нежели преступники, проживавшие на подконтрольной им территории.
[284]
Чувствуя, как стремительно падает интерес к охоте за нацистами, Визенталь все чаще подумывал о переезде в Израиль, который в 1948 году обрел статус независимого государства. Циля, по словам дочери, с самого начала поддерживала это решение. «В 1949-м мои родители были готовы ехать в Израиль», – вспоминает Паулинка. Тогда Симон даже побывал там, полагая, что вскоре эта страна станет их новым домом.
[285]
Помимо сотрудничества с «Брихой» Визенталь поддерживал движение сионистов и другими способами. В 1947 году он опубликовал свою вторую книгу, посвященную лидеру Палестины Хаджу Амину аль-Хусейни, который был назначен британцами Великим муфтием Иерусалима.
[286] В 1936 году тот спровоцировал бунт против еврейских поселенцев, в результате чего ему пришлось покинуть пост и бежать из Палестины. Однако даже из-за границы он призывал мусульман выступить против евреев и всячески поддерживал нацистскую Германию. В ноябре 1941 года он встречался с Гитлером и сказал немецкому лидеру: «Арабы всегда были друзьями Германии, потому что у нас один и тот же противник – евреи». В ответ Гитлер обещал ему всяческую поддержку.
[287]
