При этом у себя на родине Зейн был гораздо менее широко известен, чем Бауэр в Германии. Вести в суде освенцимское дело генеральный прокурор Гессена поручил более молодым коллегам, однако открыто участвовал в общественных дискуссиях и неоднократно выступал на телевидении, говоря о необходимости воздать по заслугам тем, кто ответственен за массовые убийства. Когда слушания начались, Бауэр заявил: «Этот процесс должен показать миру, что новая Германия, новая демократия желает защитить достоинство каждого человека».
[543] Впоследствии он не скрывал своего возмущения тем, как ведут себя на суде обвиняемые: «Если бы хоть один из подсудимых… обратился к свидетелям, которые выжили, потеряв всех своих близких, с простым человеческим словом… в зале стало бы легче дышать».
[544] Но это слово так и не было произнесено.
Бауэр стремился навести порядок в рядах западногерманских судей и прокуроров, среди которых оставалось немало бывших нацистов. Возмущенный тем, что люди его поколения как будто равнодушны к такого рода преемственности, он уделял все больше внимания общению с молодежью и легко находил с нею общий язык: в гостиных или в барах нередко подсаживался к студенческим компаниям и вел с ними длинные беседы, потягивая вино и выкуривая сигарету за сигаретой. В 1968 году, когда молодежное движение достигло апогея в своем развитии, клеветники обвинили Бауэра в подстрекательстве к насилию.
[545]
Слова и поступки гессенского прокурора многим приходились не по нраву. Он получал гораздо больше угрожающих писем, чем Зейн. Недоброжелатели даже звонили ему, хотя его номер не публиковался в справочнике. «Выходя из своего кабинета, – признавался он, – я попадаю в чужую враждебную страну».
[546] Пока шел освенцимский процесс, на стене дома, где жил Бауэр, кто-то начертил свастику. Ее стирали, но она каждый раз появлялась снова. У себя в квартире прокурор держал пистолет калибра 6,35 мм, из соображений безопасности к нему приставили телохранителя. 14 октября 1966 года в газете «Франкфуртер рундшау» написали о предотвращении запланированного покушения.
[547]
Но Бауэра ничто не останавливало. Он продолжал открыто говорить о необходимости проведения новых процессов над бывшими нацистами, утверждая, что Германия по-прежнему охвачена «жгучим антисемитизмом».
[548] В 1967 году благодаря Бауэру на Франкфуртской книжной ярмарке появилась «Коричневая книга», опубликованная в ГДР в 1956 году. Она содержала имена примерно 1800 высокопоставленных жителей ФРГ, которые, по имеющимся у автора сведениям, занимали руководящие должности в Третьем рейхе. Правительство Западной Германии объявило книгу клеветнической и запретило ее распространение, однако Бауэр добился отмены запрета.
[549]
Пост канцлера в ту пору занимал Курт Георг Кизингер, вступивший в Национал-социалистическую партию в 1933 году. В годы войны он работал в Министерстве иностранных дел, в отделе пропаганды. В стране, где высшую государственную должность занимал бывший нацист, царила атмосфера, категорически не соответствующая духу выступлений Бауэра.
Генеральный прокурор Гессена подчеркивал: он не осуждает соотечественников за то, что они не смогли свергнуть режим Гитлера. И все же многие, по его мнению, несут личную ответственность за произошедшее. В одном из последних интервью Бауэр сказал, что, если в стране воцарился бесчеловечный режим, никто не обязан быть героем, но каждый обязан «оказывать злу хотя бы пассивное сопротивление, уклоняться от совершения преступлений»: «Мы считаем такое неповиновение долгом любого гражданина и преследуем бывших нацистов на основании этого нашего убеждения. Подобные процессы – вклад в победу над преступными режимами прошлого, настоящего и будущего».
[550]
1 июля 1968 года, за пару недель до своего шестьдесят пятого дня рождения, Бауэр был найден мертвым в ванне. Смерть наступила приблизительно за сутки до того, как тело нашли. Сразу же возникли версии об убийстве и самоубийстве, однако судебный медик счел их необоснованными. Как и Зейн, Бауэр был заядлым курильщиком. К тому же он страдал хроническим бронхитом и, по данным, представленным на посвященной ему выставке 2014 года, иногда принимал снотворное одновременно с алкоголем. Предупреждения врачей прокурор игнорировал. Однажды репортер спросил его:
– Сколько сигарет в день вы выкуриваете?
Бауэр ответил вопросом на вопрос:
– Сколько времени уходит на одну?
– Минут пять, наверное.
– Тогда разделите восемнадцать часов на пять минут.
[551]
Как бы то ни было, не все согласились внести Бауэра в список жертв вредных привычек. Некоторые из тех, кто не поверил официальной версии, получили возможность высказаться в документальном фильме, снятом в 2010 году Илоной Циок. Прежде всего подозрение вызывает то, что тело не было подвергнуто вскрытию. Рольф Тифенталь, племянник Бауэра, признает: «Строго говоря, это не доказано, но у него было много врагов, которые могли просто убить его или заставить покончить с собой. Оснований имелось более чем достаточно».
Смерть Фрица Бауэра, как и его жизнь, до сих пор остается в Германии предметом споров. Организаторы посвященной ему выставки, которая открылась в 2014 году в Еврейском музее Франкфурта-на-Майне, очевидно, приняли официальное заключение судебной экспертизы. Илона Циок в своем фильме никого открыто не обвиняет во лжи, поскольку «для этого нет достаточных доказательств». Но на прямо поставленный вопрос: «Считаете ли вы, что Бауэра убили?» – она ответила: «Да».
[552]
Роберт Кемпнер, немецкий еврей, эмигрировавший в США и участвовавший в Нюрнбергском процессе на стороне обвинения, сказал на похоронах Фрица Бауэра: «Он был величайшим представителем Федеративной Республики. В отличие от тех многих, кто страдал близорукостью, он знал, как помочь Германии, и помогал ей».
[553] В еженедельнике «Цайт» написали: «Для восстановления нашей репутации за рубежом он сделал больше, чем мы заслуживаем».
[554]
