Того, что ему довелось служить на Балканах, Вальдхайм отрицать не стал. «Я был солдатом вермахта, и это ни для кого не секрет», – сказал он. Однако до недавнего времени общественность знала лишь о первой части его военной биографии, меж тем как в документах ясно говорилось: поправившись после полученного в России ранения в ногу, Вальдхайм вернулся в действующую армию. Его отправили в Салоники, а учебу на юридическом факультете он продолжал заочно.
Я спросил, почему он никогда не озвучивал этих фактов и не упомянул о них в недавно опубликованной автобиографии. Политик ответил:
– Я не стал вдаваться в подробности, которые, на мой взгляд, не существенны.
Я не поверил этому объяснению, но самому Вальдхайму оно, по-видимому, показалось достаточно убедительным. Он заговорил заметно оживленнее, когда я коснулся одного из его заявлений в интервью «Нью-Йорк таймс». Беседуя с Тальябуэ, Вальдхайм сказал, будто не подозревал о депортации евреев из Салоник. В 1943 году, когда он служил в этом греческом городе, с железнодорожной станции один за другим отправлялись в Освенцим набитые людьми поезда. Однако будущий президент Австрии продолжал утверждать: он был в первую очередь переводчиком и именно в этом качестве запечатлен на фотографии с итальянским и германским генералами. «Разумеется, я глубоко сожалею о тех событиях, – сказал Вальдхайм, имея в виду холокост. – Уверяю вас, тогда я о них ничего не знал… О депортациях из Салоник я впервые услышал совсем недавно».
Чем дольше мы беседовали, тем настойчивее звучали слова Вальдхайма: «Хотите верьте, хотите нет, но я говорю правду. Я просто хочу поскорее покончить с этой историей, потому что те, кто утверждает, будто я был в курсе, лгут. Я ни в чем таком не был замешан и даже не имел об этом понятия. Против меня идет хорошо организованная кампания».
Вопреки желанию кандидата в президенты, «эта история» оканчиваться не собиралась. Напротив, она только началась.
* * *
Для Симона Визенталя разразившийся скандал явился неожиданностью. Как он с горечью заметил в своих мемуарах, ему все стало известно только тогда, когда юрисконсульт Всемирного еврейского конгресса приезжал в Вену, но «не нанес мне визита и даже не позвонил». Опасения Розенбаума оправдались: поскольку Визенталь уже сотрудничал с конгрессом, он был обижен тем, что сотрудники этой организации, не проконсультировавшись с ним, затеяли «на его поле» расследование, результаты которого предали широкой огласке.
Вопрос о военном прошлом Вальдхайма возник не впервые. В 1979 году израильтяне уже просили Визенталя узнать, не состоял ли тот в нацистской партии (это могло бы объяснить проарабскую позицию, занимаемую им в ООН). Визенталь доложил, что связался с Акселем Шпрингером, знаменитым западногерманским издателем, а тот согласился навести справки в берлинском архиве, куда имел свободный доступ. Сведений о принадлежности Вальдхайма к какой-либо фашистской организации найти не удалось. Удалось обнаружить упоминание о его службе на Балканах, но то, что он этот факт замалчивает, в ту пору не было столь очевидно и особых подозрений не вызывало.
В 1986 году, когда газеты заговорили о Вальдхайме как о члене нацистского молодежного союза, Визенталь не усмотрел в этом повода для беспокойства. Цитируя своего друга Петера Михаэля Лингенса, выдающегося австрийского журналиста, он отметил: членство в подобных организациях порой бывало нужно «даже для того, чтобы просто получить комнату в студенческом общежитии». Не слишком огорчило Визенталя и то, что, как участник соревнований по верховой езде, будущий генсек ООН числился в СА. Строго говоря, на его причастность к военным преступлениям никакие свидетельства не указывали.
И все-таки, хоть он и злился на Всемирный еврейский конгресс, Визенталь осудил Вальдхайма – не за деятельность в годы войны, а за отрицание осведомленности о происходившем вокруг. То, что офицер вермахта, служащий в Греции, мог не знать о депортации салоникских евреев, показалось Визенталю невероятным. «Он ведет себя так, словно его охватила паника, – сказал мне “охотник за нацистами”. – Зачем он лжет, я не понимаю».
[672]
После заявления Визенталя ему позвонил Вальдхайм
[673] и повторил то же, что говорил мне. В ответ он услышал:
– Вы не могли ничего не заметить. Депортация продолжалась шесть недель. Чуть ли не каждый день арестовывали около двух тысяч евреев. Их увозили те же поезда, которые доставляли обмундирование и боеприпасы для вермахта, то есть для ваших людей.
Вальдхайм продолжал настаивать, что ничего не знал. Визенталь напомнил ему, что евреи составляли почти треть населения Салоник и нельзя было не заметить, как закрываются их лавки, а их самих целыми семьями ведут по улицам. Получив неизменный ответ, «охотник за нацистами» заключил:
– Я вам не верю.
Не поверил Визенталь и в то, что Вальдхайм мог не знать о зверствах, совершаемых в Югославии. Ведь совершались они теми же войсками, в которых он состоял. Будучи разведчиком, а вовсе не простым переводчиком, как он убеждал, Вальдхайм «входил в число наиболее информированных офицеров».
[674]
При всем этом Визенталь не собирался аплодировать американцам, развернувшим наступательную операцию против Вальдхайма. Наоборот, он заявил, что при всей претенциозности своего названия ВЕК – «не более чем мелкая еврейская организация мизерного значения».
[675] Вальдхайм – лжец и оппортунист, однако к массовым убийствам непричастен, а ВЕК, недолго думая, объявил его «нацистским фанатиком и чуть ли не военным преступником».
[676]
Защитники Вальдхайма высказывали в адрес еврейского конгресса тот же упрек, добавив, что за попытками очернить кандидата в президенты стоит сионистский заговор. В ответ на это Розенбаум справедливо отметил: автор газетной статьи, написанной по результатам проведенного расследования, обвиняет Вальдхайма не в военных преступлениях, а только во лжи. Впоследствии американец признался: он и его коллеги были поражены агрессивной реакцией австрийской прессы и, растерявшись, не смогли удачно ответить на все многочисленные вопросы. Когда их спросили, пытаются ли они повлиять на итог выборов, они сказали, что им лишь интересно, как при наличии стольких темных пятен в биографии Вальдхайму в восьмидесятые годы удалось два срока пробыть на посту Генерального секретаря ООН. «Это прозвучало настолько фальшиво, – вспоминает Розенбаум, – что никто в это не поверил. На самом деле мы, конечно, очень хотели, чтобы Вальдхайм отказался – добровольно или вынужденно – от предвыборной гонки».
[677]
