Эдуард Мане. Железная дорога. 1873
4 мая
С понедельника я ничего не делаю. В течение целых часов я сижу сложа руки. Грезишь невесть о чем или же о любви. Гонкур говорит, что у женщин всегда есть какая-нибудь любовная страстишка – вблизи или вдали. Это иногда весьма справедливо.
5 мая
Умереть, это слово легко сказать, написать, но думать, верить, что скоро умрешь! А разве я верю этому? Нет, но я боюсь этого.
Ни к чему скрывать, у меня чахотка. Правое легкое сильно поражено, и левое начинает портиться понемногу, уже в продолжение целого года. Обе стороны задеты. При другом телосложении я была бы почти худа. Конечно, я полнее, чем большинство молодых девушек, но и не то, что было прежде. Одним словом, я заражена безвозвратно. Но, несчастное создание, заботься же о себе! Да, я забочусь, и притом основательно. Я прижгла себе грудь с обеих сторон, и мне нельзя будет декольтироваться в продолжение четырех месяцев. И мне придется время от времени повторять эти прижигания, чтобы быть в состоянии спать. О выздоровлении не может быть и речи. Все написанное имеет вид преувеличения; но нет, это только правда. Да и кроме мушек, столько есть разных разностей! Я все исполняю. Тресковый жир, мышьяк, козье молоко. Мне купили козу.
Я могу протянуть, но все-таки я погибший человек.
Я слишком много волновалась и мучилась. Я умираю вследствие этого, это логично, но ужасно. В жизни так много интересного! Одно чтение чего стоит! Мне принесли всего Золя, всего Ренана, несколько томов Тэна; мне лучше нравится «Революция» Тэна, чем Мишлэ; Мишлэ туманен и буржуазен, несмотря на его поклонение высокому.
А живопись!
6 мая
Литература заставляет меня терять голову. Я читаю Золя целиком. Это гигант.
Милые французы, вот еще один, которого вы не хотите понять!
7 мая
Получила от Дюссельдорфа просьбу отгравировать и отпечатать мою картину, а также и другие мои картины, если я найду это удобным. Забавно.
Со времени открытия Салона не было ни одного журнала, который бы не говорил о моей картине; да, но все-таки это еще не то! Сегодня утром Etincelle пишет статейку «Светские женщины-живописцы».
Это чудесно! Я следую тотчас же за Кларой, и обо мне столько же строк, как и о ней! Я Грёз, я блондинка с решительным лбом, как у существа, которое будет чем-нибудь, у меня глубокие глаза! Я очень элегантна, у меня талант, и я хороший реалист, вроде Бастьен-Лепажа. Так! Это еще не все, у меня притягательная улыбка и грация ребенка!!! И я не в восторге? Ну, так знайте же: нисколько!
8 мая
Я с ума схожу от желания писать. Могу ли я писать? А между тем меня словно толкает какая-то непобедимая сила. О, это уже с давних пор. Начиная с романа, начатого в 1875 году и до сих пор не оконченного… Да еще стихи, до того и после, все время… Теперь я дошла до той точки, когда все эти грезы и все схваченные на лету наблюдения хотят словно облечься в плоть. Порой кажется, что у тебя в голове готов сюжет для десятка книг. Не знаешь, с чего начать, и, когда принимаешься за осуществление этих грез, останавливаешься на десятой странице.
Я вам потому это рассказываю, что отмечаю здесь все свои отдельные настроения. У меня даже есть масса написанного, но я смеюсь над своими претензиями. Порядочная это была бы глупость – писать! Я борюсь с собой, отказываюсь, говорю себе нет, смеюсь над собой, ибо я слишком боюсь быть смешной в глазах других, а страсть эта непреодолима!
Это сладкое безумие, которое делает меня счастливой, перед которым я останавливаюсь взволнованная, возбужденная, словно я об этом серьезно задумываюсь. И может быть, я слишком серьезно об этом думаю, чтобы признаться в этом даже здесь. Но для этого не хватило бы жизни, в особенности моей.
Всего коснуться своей рукой и ничего не оставить после себя!
Ах, Господи! Я все же надеюсь. Ах, я так труслива и живу в таком страхе, что готова поверить в спасительность церкви.
9 мая
Я читаю и обожаю Золя. Его критические статьи и этюды превосходны; я влюблена в них до безумия. Можно все сделать, чтобы понравиться такому человеку! И вы считаете меня способной к любви, как всех других. О, Господи!
Бастьен-Лепажа я любила, как люблю Золя, которого я никогда не видела, которому 44 года, у которого есть жена и брюшко. Спрашиваю вас, неужели не смешны до безобразия эти светские люди, за которых выходят замуж? Что бы я стала говорить с подобным господином в течение целого дня?
Эмиль Бастьен обедал у нас и сказал, что в четверг придет ко мне с довольно известным любителем, г-ном Г.
У него есть картины Делакруа, Коро, Бастьен-Лепажа; он умеет распознавать будущих великих художников.
– Как вы это находите?
– Это очень хорошо, вы знаете художника? Что, он молод?.. – И т. д. и т. д.
Этот Г. следил за мной с прошлого года, заметив мою пастель и мою теперешнюю картину…
Словом, они придут в четверг. Он хочет купить у меня что-нибудь.
10 мая
Утром в Салоне с Кларой Канробер. Завтракаем у Канроберов. А после – дома, где собралась целая толпа гостей. Я скучаю. Что значит скучать? Это, вероятно, месяц май меня так волнует. Да, это так!
Вечером в Итальянской опере. После панегирики d’Edincelle в «Figaro» меня сильно лорнируют, что меня очень стесняет, так как я не уверена, что хорошо выгляжу. Все эти господа смотрят и лорнируют меня из всех лож.
12 мая
После холодов наступили вдруг жаркие дни: уже три дня 28, 29 градусов.
Жара изводит меня. Я кончаю этюд девочки в саду, в надежде на визит любителя.
По всем признакам у Бастьен-Лепажа рак в желудке. Так он, значит, погиб? Может быть, это еще ошибка. Бедняга не может спать. Это нелепо! А его дворник, вероятно, пользуется отличным здоровьем. Это нелепо!
14 мая
Письмо от Гюи де Мопассана. О чем он думает, этот человек? Он бесконечно далек от того, чтобы знать, кто я такая, так как я ни с кем не говорила о нем, даже с Жулианом. А я – что я ему скажу?
Моя картина «Жан и Жак» удостоилась лестного упоминания в Ницце. Все наши с ума сходят от радости, исключая меня.
15 мая
В 10 часов утра явился Эмиль Бастьен вместе с Г.
Не странно ли это? Мне это кажется невероятным. Я – артист, и у меня есть талант. И это серьезно. И вот человек, как г. Г., приходит ко мне, интересуется моими работами; возможно ли это?
16 мая
