— Мы обычно называем их «придурками», — произнес мужчина, сидящий рядом с Пателем.
Лебниц пояснил:
— Это «Перес-Тоскано-Зеленецки». Они получили от ВОИ контракт на строительство всего того, что преграждает путь зеленой смерти.
Аннабелла не стала спрашивать, что означает «зеленая смерть». «И так совершенно очевидно».
— Итак, компания «ПТЗ» напортачила, устанавливая систему ставен в том доме, и она не сработала. И тогда мальчик запаниковал. Хотелось бы, чтобы вы поняли, Аннабелла. Мы стараемся как можно чаще говорить людям о методах борьбы с зеленой смертью. Есть специальные брошюры, массу материалов можно найти во всемирной Сети. Во всех школах рассказывают об этом как минимум раз в неделю, иногда чаще, особенно в это время года, когда особенно велика вероятность того, что люди захотят выйти на улицу.
— Но?…
Сардонически улыбаясь, Лебниц ответил:
— Но люди не перестают делиться собственными соображениями — и умудряются выдать самую нелепую чепуху за достоверный факт. Видите ли, любой, кто работал в области маркетинга или рекламы, скажет вам, что невозможно достучаться до всех. Всегда найдется тот, кто чего-то не слышал или не знает, а природа, как известно, не терпит вакуума. — Лебниц замолчал и сделал глоток вина.
— Значит, этот вакуум заполняется самой нелепой чепухой?
Делая в ее сторону одобрительный жест, Лебниц ответил:
— Именно. А ребенок, разбивший окно, видит, что ставень не опускается. Естественно, он не хочет умирать. Мальчик слышал рассказы о зеленой смерти и не желает, чтобы это случилось с ним, с его семьей и остальными людьми в доме. А еще он помнит, что бабушка говорила ему о «лучшем способе избавления от НЧС» — так ее здесь раньше называли, — быстро добавил он, видя растерянный взгляд Аннабеллы, — нефритовые челюсти смерти. Как бы то ни было, бабушка говорила, что лучшее средство зашиты от НЧС — это разбавитель для краски.
При этих словах Аннабелла поморщилась. В 2020 году ВОИ выпустила учебник «Жизнь с тибериумом». В течение прошедших лет в него регулярно вносились дополнения, самая последняя его версия вышла сразу после окончания ВТВ в 2035 году. В этой книге разоблачались многочисленные «домашние средства» борьбы с тибериумом. Одним из таких средств, якобы очень действенных, и был разбавитель для краски — благоприятнейшая питательная среда для тибериума.
— Брат этого мальчика велел принести несколько полотенец, окунул их в растворитель для краски и заткнул ими дыру. Он думал, что благодаря этому НЧС не сможет проникнуть в дом, как говорила его бабушка.
— Не получилось? — спросила Аннабелла.
— Нет, мэм. — Лебниц покачал головой. — Вечером ионная буря прорвалась через полотенца, и на этом все закончилось. Зеленая смерть кормилась на этих полотенцах, будто ей подали обед из четырех блюд. Трое людей в доме получили ожоги от тибериума, еще у троих началось гниение. Им пришлось покинуть дом.
Покачав головой, Аннабелла сказала:
— Ужасно.
Териз закатила глаза.
— Это нормально. Мы сталкиваемся с этим каждый день. Вы этого не знали?
«Почему я должна это знать?» — подумала Аннабелла, но сдержалась.
— Моне, могу ли я увидеть людей, пораженных тибериумом?
— Вы не планировали посещение больницы? — спросил один из служащих.
— По правде говоря, я вообще ничего не планировала. Я хотела увидеть, что здесь происходит, и собиралась действовать по обстоятельствам. Я считаю, что репортажи получаются лучше, если они создаются спонтанно, а не планируются заранее. Кроме того, важно во всем разобраться, а следовать плану в этом случае сложно.
Лебниц допил вино.
— Это кажется мне несколько непрактичным.
— Что вы имеете в виду?
— Вас ведь могут загнать в тупик? Или подвести к тому, что не имеет отношения к теме репортажа.
Аннабелла пожала плечами:
— В принципе так почти все время и бывает. Всегда записывают больше, чем необходимо. Из всего, что я когда-либо записала на камеру, я использовала в репортажах менее одного процента. Для этого и существует процесс монтажа.
— Кроме того, — ехидно заметила Териз, — это все должно пройти контроль специалистов ВОИ.
— Конечно, они просматривают мои репортажи. Стандартная процедура. Но это не контроль. Они вносят предложения, но не контролируют то, что мы делаем.
— В самом деле? — с сомнением спросила Териз.
— В самом деле, — решительно заявила Аннабелла. — Вы ведь слышали о свободе прессы, не так ли?
— Господи боже, вы и вправду в это верите, да?
— Вы должны извинить Териз, — быстро произнес Лебниц, прежде чем Аннабелла успела ответить. — Она в плохом настроении примерно с две тысячи двадцать девятого года
Териз покраснела.
— Извините Моне, но…
— Все в порядке. — Немного подумав, Аннабелла решила выдать часть личной информации в надежде, что это поможет присутствующим увидеть в ней человека, а не репортера «Дабл-Ю-Три-Эн». — Я к этому привыкла. В своем родном городе я даже вынуждена пользоваться маскировщиком.
Патель спросил:
— А что это такое?
Один из мужчин добавил:
— Это случайно не те штуки, которыми раньше пользовались нодцы?
— Именно. Это устройство, меняющее внешний вид человека. Оно накладывает на лицо голограмму, и вы выглядите иначе. Братство использовало его, чтобы обмануть системы видеонаблюдения в те времена, когда это было чуть ли не единственное средство безопасности.
Лебниц снова тихонько засмеялся:
— Меня изумляет, что в прежние времена, когда можно было запросто менять внешность, людей не грабили какими-нибудь изощренными способами.
— Да, я тоже не могла поверить, когда мой босс сказала мне об этом. Но сейчас такая штука настоящая находка для меня.
— Зачем она вам нужна? — резко спросила Териз.
— Потому что люди знают меня в лицо. Они видят меня в своих квартирах и офисах, и я вызываю у них ассоциации с репортажами, которые делаю. И, если репортаж им не нравится, они обвиняют меня. — Они также ассоциировали ее с репортажами, которые им нравились, что, в свою очередь, также вызывало определенного рода преследования, но Аннабелла подозревала, что ее аудитория не слишком это оценит. — Поэтому, появляясь на людях, я пользуюсь маскировщиком, чтобы меня не узнали.
— Неужели вам не хочется, чтобы вас узнавали? — В голосе Териз слышалось ехидство.
Не желая, чтобы ее поддразнивали, Аннабелла ответила:
— Я люблю ездить на работу и обратно домой спокойно. Ходить по магазинам и есть так, чтобы меня не тревожили.
