— Мне кажется, — произнесла Териз, — если ваша профессия связана с появлением на публике, вам следует смириться с тем, что вас «беспокоят», — это часть вашей работы.
— И когда работаю, я отношусь к этому нормально, Я никогда не пользуюсь маскировщиком на работе, Териз.
По выражению лица Териз Аннабелла поняла, что допустила тактическую ошибку, обратившись к ней по имени. Но как еще к ней обращаться? Мэр, самый важный человек из присутствующих, нормально относился к тому, что его называют Моне, с чего бы этой женщине беспокоиться из-за таких пустяков?
Аннабелла продолжила:
— В частной жизни я предпочитаю сохранять анонимность. Как и все остальные люди.
— Но ведь вы не такая, как все, верно? — спросила Териз явно враждебным тоном. — Вы репортер «Дабл-Ю-Три-Эн», публичная фигура. Вы думаете, кто-либо из нас пытается скрыть от общественности, кто он такой? Вы что, совсем охренели и думаете, что кто-нибудь из нас может быть «не на работе»?
Все за столом напряглись, когда Териз выругалась. Хотя на «Дабл-Ю-Три-Эн» не были введены ограничения подобного рода, так обычно никто себя не вел. И действительно, Аннабелле хватило бы пальцев на руках, чтобы сосчитать количество раз, когда кто-либо ругался на экране, и все те люди в тот момент были особенно эмоциональны.
«И Териз тоже», — подумала она.
Раньше Лебниц спокойно относился к выпадам Териз и не запрещал ей говорить, но произнесенное перед камерой слово «охренели» заставило его встать.
— Так, Териз, достаточно. Аннабелла гость нашего города, и я не собираюсь обращаться с гостями подобным образом, понятно?
Казалось, совершенно искренне Териз произнесла:
— Прошу прощения, Моне. — Впрочем, вид ее не был таким раскаивающимся, когда она добавила: — Извините, мисс By. Это было грубо с моей стороны.
— Ничего, все в порядке, — ответила Аннабелла. — То, что вы говорили, шло от сердца. Я ценю честность. — Повернувшись к Лебницу, который снова занял свое место за столом, она спросила: — Моне, как вы думаете, могу ли я завтра, помимо посещения больницы, просто походить с вами? Понаблюдать за жизнью города, чтобы понять, чему стоит уделить особое внимание.
— Что ж… — Мэр обратился к Пателю: — Сэл, устроишь это? Распорядись, чтобы Аннабелле было разрешено находиться там, где завтра будем мы.
— Конечно, — ответил тот.
Доедая последний кусочек ло-мейна, Аннабелла думала, во что же она ввязалась.
Глава 6
Капрал Хью Исемби старался не обращать внимания на зуд в руке. Когда его повысили до капрала, ему сделали новую татуировку — татуировку тибериумом, — и она иногда по-прежнему чесалась.
Он лежал на животе в вентиляционной шахте над одним из коридоров Дворца съездов Сан-Диего. На сгибе руки у него покоилась винтовка «Т7», новая разработка. Исемби никогда раньше не бывал в этом полушарии и радовался, что попал сюда, служа Братству Нод.
Вместе с рядовым Войскунским он готовился теперь отразить атаку язычников ВОИ.
Узнав об этом задании, Исемби вызвался добровольцем. Он всегда хотел побывать в Калифорнии — Исемби никогда не видел Тихого океана — и одобрял все, что ослабляло так называемые Синие зоны ВОИ.
При мысли о Синих зонах Исемби ощущал почти физическую тошноту. Земле был дарован тибериум, и как отреагировала ВОИ? Самоизоляцией, строительством стен и попытками его остановить. Неудивительно, что столько бойцов ВОИ погибло от его воздействия. Их настигла кара божья за то, что они отвергали дарованное свыше.
— Надеюсь, эти штуки работают, — пробормотал рядом с ним Войскунский.
— О чем ты?
Войскунский опустил взгляд на свою «Т7»
— О лучевом оружии.
Исемби лукаво осведомился:
— Ты имеешь в виду энергетическое оружие, улучшенное тибериумом?
— Да, лучевое оружие, — ответил Войскунский, качая головой в шлеме. — Вы смотрели спецификации на него? У него очень высокая кривая потребления энергии.
Растерявшийся Исемби ответил:
— Конечно, высокая. Иначе как бы оно выстреливало потоками энергии.
— Меня беспокоит его надежность. — Войскунский снова опустил взгляд на оружие. — Такое огромное количество энергии заключено в этом небольшом куске металла. Боюсь, как бы оно не разорвалось прямо у меня в руках.
— Если это произойдет, по крайне мере мы погибнем, сражаясь с врагами Братства.
Войскунский улыбнулся:
— Я готов умереть, сражаясь с врагами Братства, капрал. Но умереть здесь, в вентиляционной шахте, ничего не делая…
— Мы служим Братству. Что еще имеет значение? — спросил Исемби.
— Избавьте меня от фанатиков, — пробормотал Войскунский.
Исемби начал было сердиться. И как только Войскунскому удалось попасть в славную армию Кейна?!
— Рядовой…
— Я вовсе не хотел проявить неуважение, капрал, — произнес Войскунский. — Я верю в то, что мы делаем, поверьте. Мне просто не по душе идея бессмысленной смерти. Я знаю, что умру. Мы все умрем. Но я предпочел бы, умирая, захватить с собой несколько этих фашистов, а не погибать из-за ненадежного снаряжения.
Исемби уловил мысль рядового, но решил промолчать. Войскунскому нужно научиться уважать старших по званию.
— Это оружие позволит нам уничтожить наших врагов раз и навсегда. Поэтому мы и собрали силы вторжения.
— Вы уверены? — спросил Войскунский.
— Конечно, уверен. — Исемби покачал головой. — Если бы мы ограничивались устаревшим метательным оружием, наше войско моментально уничтожили бы. Но теперь на нашей стороне сила тибериума.
— Надеюсь, этого достаточно, — сказал Войскунский. — Но они, наверное, будут бомбить нас с воздуха.
Исемби улыбнулся:
— Они не рискнут. Ты разве не знаешь, кто находится в комнате под этой шахтой?
Посмеиваясь, Войскунский ответил:
— Возможно, вы не поверите, капрал, но я хороший солдат. Я иду туда, куда мне велят, и не задаю вопросов.
— Нет, ты просто комментируешь.
— Конечно. Братство ведь хочет, чтобы его члены свободно выражали свои мысли, не так ли?
Открыв было рот, Исемби все-таки воздержался от резкого ответа и переключился на поставленную перед ними задачу.
— В зале заседаний под нами допрашивают пойманного во время захвата города ученого ВОИ.
— И что?… В ВОИ ученых полным-полно. Сомневаюсь, что они заметят отсутствие одного из них.
С насмешкой Исемби произнес:
— Этот джентльмен считается у них «экспертом» по тибериуму. Остальные их «эксперты» были уничтожены, когда производилась зачистка «Филадельфии».
