И второй вопрос: ты ведь работаешь подставным для «Монро Паркер», а я вовсе не хочу наступать им на хвост, – я энергично покачал головой для большей убедительности. – Общий подставной на двоих – это очень тонкая штука, здесь крайне много личного, поэтому я хочу сначала прояснить этот вопрос с Аланом и Брайаном.
– Я понимаю, – кивнул Сапожник. – Но что касается передачи наличных, это не будет проблемой. Я могу сделать это через акции «Стив Мэдден Шуз». Всякий раз, продавая от твоего имени акции, я буду переплачивать тебе. По бумагам я должен тебе больше четырех миллионов долларов, поэтому у меня есть законная причина выписывать тебе чеки. И в конечном счете цифры будут такими большими, что никто не сможет их отследить, правильно?
Я подумал, что это неплохая идея, особенно если мы составим какое-нибудь соглашение об оказании консалтинговых услуг, согласно которому Стив будет ежегодно платить мне якобы за помощь в управлении компанией «Стив Мэдден Шуз». Однако тот факт, что Стив только формально владел полутора миллионами акций компании (на самом деле они принадлежали мне), порождал еще более тревожный вопрос – значит, у Стива практически нет акций его собственной фирмы? Этот вопрос нужно было обсудить как можно скорее: как только Стив сообразит, что я заколачиваю на его компании десятки миллионов, а он сам – жалкий лимон, неизбежны серьезные проблемы. Поэтому я улыбнулся и сказал:
– Ну, тут мы что-нибудь придумаем. Думаю, использовать твои акции —весьма неплохая идея, по крайней мере для начала. Но тут возникает более важная тема – у тебя слишком маленькая доля собственности в компании. Мы должны сделать так, чтобы у тебя было больше акций, пока все не затрещало по швам. Сейчас у тебя всего-навсего три сотни тысяч акций, так ведь?
Стив кивнул:
– И несколько тысяч опционов. Это все.
– Как твой главный партнер по махинациям настоятельно советую тебе подарить самому себе миллион опционов с пятидесятипроцентным дисконтом от текущего рынка. Это будет справедливо, особенно если принять во внимание, что мы с тобой разделим их пополам. Все они будут зарегистрированы на твое имя, так что Комиссия не наложит на сделку запрета. А когда придет время продавать, ты просто скинешь их мне вместе со всем остальным.
Сапожник улыбнулся и протянул мне руку:
– Крайне благодарен тебе, Джей Би. Я никогда ничего не говорил тебе, но меня эта тема определенно беспокоила. Но я знал, когда настанет время, мы что-нибудь придумаем.
Мы оба поднялись с мест и крепко обнялись – настоящие мафиози! Понятно, что в
этомресторане наши объятия не вызвали ни одного косого или хотя бы любопытного взгляда.
Потом мы снова сели, и Стив сказал:
– Почему бы нам вместо миллиона не сделать полтора? Каждому по семьсот пятьдесят штук?
– Нет, – сказал я, ощущая приятное покалывание в кончиках пальцев. – Не люблю работать с нечетными числами, это к неудаче. Лучше округлим до двух лимонов. Так даже проще делить – по миллиону опционов у каждого.
– Идет! – согласился Сапожник. – И поскольку ты самый крупный акционер компании, нам даже не нужно созывать для этого заседание совета директоров! Все строго по закону, так?
– Ну, – я задумчиво почесал подбородок, – как твой главный партнер по махинациям настоятельно рекомендую тебе воздержаться от упоминания всуе понятия «закон». Ну, за исключением разве что уж самых запущенных случаев. Но, поскольку ты уже выпустил джинна из бутылки, я, пожалуй, рискну от всего сердца одобрить эту сделку. Кроме того, мы просто
вынужденывсе это провернуть, так что нашей вины в этом нет. Запишем это как типичный пример честной игры.
– Согласен, – сказал довольный Сапожник, – это нам неподвластно. Здесь действуют странные силы – куда более мощные, чем скромный Сапожник и не такой уж скромный Волк с Уолл-стрит.
– Мне нравится ход твоих мыслей, Сапожник. Когда вернешься в офис, позвони своим юристам и вели им подписать задним числом протокол прошлого заседания совета директоров. Если они станут упираться, скажи, чтобы позвонили мне.
– Нет проблем, – кивнул Сапожник, только что разом увеличивший свою долю на сорок процентов. Потом он понизил голос и произнес заговорщическим тоном: – Послушай, если хочешь, можешь не говорить об этом Дэнни. – Он хитро улыбнулся. – А если он спросит меня, я скажу, что все они мои.
Боже! Он был готов интриговать за спиной друга и нанести ему удар в эту самую спину! Неужели он думал, что этим вызовет во мне уважение? Но вслух я говорить ничего не стал.
– По правде говоря, – сказал я, – я недоволен тем, как Дэнни ведет сейчас дела. Он становится словно Джон, едва речь заходит о товарных запасах. Когда я уходил из «Стрэттон», акций оставалось еще на пару миллионов долларов. Теперь практически ничего нет. Какой позор! – Я мрачно покачал головой. –
Сейчас«Стрэттон» делает как никогда много денег, и так всегда бывает, если играешь на повышение. Зато теперь Дэнни уязвим, – я пожал плечами. – Ну, как бы там ни было, меня это больше не волнует. И все же я еще не могу порвать с ним окончательно.
– Не пойми меня неправильно, – осторожно начал Стив.
Ах, вот как? А как еще прикажешь понимать тебя, подлец ты эдакий?
– Просто мы с тобой вдвоем проведем ближайшие пять лет, развивая эту компанию. Ты же знаешь, Алана и Брайана тоже не слишком волнует Дэнни. Точно так же к нему относятся Левенштерн и Бронсон. Во всяком случае, именно так они мне рассказывали. Постепенно тебе придется отпустить своих парней, пусть идут своей дорогой. Они навсегда останутся верны тебе, но они хотят строить собственный бизнес, отдельно от Дэнни.
Тут я увидел, что к нам направляется Тони Федеричи в своем белом наряде шеф-повара и с кувшином кьянти в руке. Я поднялся, чтобы поприветствовать его.
– Привет, Тони! Как поживаешь?
Кого замочил в последнее время?
Потом сказал:
– Тони, хочу познакомить тебя с моим близким другом. Это Стив Мэдден. Мы партнеры по обувной компании в Вудсайде.
Стив тут же встал с места и с широкой улыбкой сказал:
– Привет, Крутой Тони! Тони Корона! Я много слышал о тебе. Я вырос на Лонг-Айленде, но даже там все знали о Крутом Тони. Приятно познакомиться!
С этими словами Стив протянул руку вновь обретенному другу, Крутому Тони Короне, которому очень не нравились оба этих прозвища.
Я подумал, что теперь можно ждать чего угодно. Может, на этот раз Тони проявит милость и не станет прямо сейчас отрывать Стиву яйца? Чтобы Сапожника могли хотя бы похоронить в целости.
Я смотрел на костлявую бледную руку Стива, повисшую в воздухе в ожидании рукопожатия, но Тони не торопился протягивать свою. Я взглянул на его лицо. Казалось, он улыбался, но это была улыбка садиста-тюремщика, адресованная заключенному из камеры смертников – словно он спрашивал его, что бы хотел приговоренный получить на последнюю трапезу перед казнью.
