Да, вечерок выдался прекрасный – но это было ничто по сравнению с тем, что намечалось на сегодняшний вечер. Герцогиня уже обставила дом – потратив почти два миллиона из денег, которые я зарабатывал потом и кровью. Она с таким упоением предавалась этому занятию, так прессовала беднягу-декоратора, что едва не довела его до нервного срыва, но при этом находила время, чтобы постоянно шпынять меня из-за кокса.
Да пошла она на хрен! Кто она такая, чтобы указывать мне, что я должен делать, особенно если я пристрастился к коксу ради ее же собственной пользы? Это ведь она постоянно твердила, что бросит меня, поскольку в ресторане я засыпаю прямо за столом. Поэтому я и перешел на кокс. А теперь она то и дело твердит мне: «Ты болен. Ты уже целый месяц не спал. Ты больше не занимаешься со мной любовью. И похудел так, что весишь всего сто тридцать фунтов. Не ешь ничего, кроме хлопьев. И цвет лица у тебя совершенно зеленый».
Да подумаешь! Это ведь я дал ей возможность вести Настоящую Жизнь, а в ответ она же воротит от меня нос! Ну и хрен с ней! Легко ей было любить меня, когда я был болен. Все эти ночи, когда я мучился от боли, она возилась со мной, поправляла мне подушки и твердила при этом, как она любит меня несмотря ни на что. И вот теперь выясняется, что это был просто хитроумный план. Что ж, отлично. Просто здорово! Пусть катится на все четыре стороны. Она мне больше не нужна. Собственно говоря, мне вообще никто не нужен.
Все эти мысли кружились у меня в голове, пока я поднимался по ступенькам красного дерева и открывал парадную дверь своего нового дома.
– Привет! – громогласно объявил я, переступив порог. Задняя часть дома была сплошь стеклянной, и уже стоя на пороге, я мог любоваться Атлантическим океаном. В семь часов вечера в это время года солнце садилось прямо у меня за спиной, словно пытаясь утопиться в заливе, и окрашивало воду в королевский пурпур. Пришлось признать, что дом выглядит потрясающе. Трудно было отрицать, что Герцогиня – хотя временами она становится настоящей занудой – обладает прекрасным вкусом. Из холла вы попадали прямо в гостиную – просторную, с высокими потолками. Правда, мебели там было столько, что легко было заблудиться. Заваленные подушками диваны, козетки, стулья, кресла, оттоманки постоянно попадались под ноги. И вся эта гребаная мебель была либо белой, либо темно-серой, очень загородной на вид и слегка потертой, что было признаком особого шика.
И тут появился Комитет по Встрече Хозяина Дома – толстуха-кухарка Мария и ее муж Игнасио, коротышка-дворецкий ростом лишь чуть повыше жены и с чрезвычайно вредным характером. Уроженцы Португалии, они неизменно подчеркивали, что ведут хозяйство в стиле, основанном на вековых традициях. Я слегка презирал их – потому что их презирала Гвинн, а Гвинн была одной из немногих, кто по-настоящему понимал меня, – она да еще мои детки. Кто их знает, эту парочку, – можно ли им вообще доверять? Придется за ними следить… а если понадобится, то и нейтрализовать, решил я.
– Добрый вечер, мистер Белфорт, – приветствовал меня дуэт. При этом Игнасио чопорно поклонился, а Мария сделала книксен. – Как поживаете, сэр? – добавил Игнасио.
– Лучше не бывает, – буркнул я. – Где моя любящая жена?
– В городе. Отправилась по магазинам, – ответила кухарка.
– Какой сюрприз! – прорычал я, протискиваясь мимо них в дом. Под мышкой у меня был саквояж от Луи Вюиттона, битком набитый наркотой.
– Обед подадут в восемь, – чинно объявил Игнасио. – Миссис Белфорт просила передать, что гости будут к семи тридцати и что она хочет, чтобы вы были готовы к этому времени.
«Ах, мать твою!» –мысленно выругался я.
– Ладно, – пробормотал я. – Я буду в телевизионной комнате. Прошу меня не беспокоить. У меня много дел, – Я захлопнул перед их носом дверь, врубил «Роллинг Стоунз» на полную катушку и стал разбираться с наркотой в саквояже. Значит, Герцогиня велела, чтобы я был готов к половине восьмого? И что это, мать ее, значит? Что я должен напялить на себя гребаный смокинг… или, может, фрак с цилиндром? Что я ей – дрессированная обезьяна, твою мать? На мне были отличные серые свободные брюки спортивного покроя и белая футболка, и я, мать ее, не собираюсь переодеваться! В конце концов, кто тут за все платит? Я? Или, может, кто другой? Как у нее вообще хватает наглости мне приказывать!
Восемь вечера,
кушать подано! А кому он вообще нужен, этот обед? По мне, так хлопья с обезжиренным молоком куда лучше, чем все эти гребаные разносолы, которые готовит Мария и от которых так тащится Герцогиня!
Обеденный стол имел форму лошадиной подковы. Приглашенных к обеду гостей еще можно было как-то терпеть – в отличие от Герцогини. Моя жена сидела напротив меня на другом конце стола – настолько далеко от меня, что проще было бы разговаривать по телефону, чем перекрикиваться через стол. Надо было признать, выглядела она офигительно. Однако таким бабам, на которых женятся лишь для того, чтобы соседи завидовали, – а Герцогиня была именно такой женой, – так вот, таким бабам, думал я, грош цена в базарный день. Хорошая жена не будет грызть своего мужа без всякого повода. Практически без всякого повода.
Справа от меня сидели Дэйв и Лори Билл, притащившиеся на наш обед аж из Флориды. Лори была хорошенькая блондиночка, знавшая свое место, – у нас с ней было полное понимание. Одна беда – она вечно смотрела в рот Герцогине, которая, пользуясь этим, не упускала случая рассказать ей про меня очередную гадость. Так что полностью доверять Лори я не мог.
Иное дело ее муж, Дэйв. Ему можно было доверять – ну, более или менее. С виду типичный здоровенный деревенский бугай – шесть с лишним футов ростом, двести пятьдесят фунтов литых мышц. Учась в колледже, он подрабатывал вышибалой. Как-то раз один из посетителей полез в драку, и Дэйв крепко приложил его по черепу – так крепко, что вышиб бедолаге глаз. Говорят, глаз буквально висел на ниточке. В недавнем прошлом Дэйв служил охранником в «Стрэттон», а теперь работал на «Ди Эл Кромвелл». Попроси я его вышвырнуть за ворота кого-нибудь из гостей, Дэйв был бы только рад оказать мне эту маленькую услугу. Я знал, что могу смело на него рассчитывать.
Слева от меня устроилась еще одна супружеская чета – Скотт и Андреа Шнейдерман. Скотт был типичным «мальчиком с Залива», хотя друзьями детства мы с ним не были. При этом Скотт был убежденным гомосексуалистом – и одному богу известно, ради чего ему понадобилась жена. Возможно, чтобы завести детей? Один ребенок у них действительно был – дочка. Кстати, Скотт раньше тоже работал на «Стрэттон», хотя инстинкты убийцы у него напрочь отсутствовали. В настоящее время он был не у дел и присутствовал здесь по одной-единственной причине – Скотт был моим пушером. У него были связи во всех аэропортах, и он умудрялся поставлять мне чистейший кокс прямо из Колумбии. Жена его – пухлая молчаливая брюнетка – если и открывала рот, то лишь для того, чтобы ляпнуть очередную банальность.
После четырех перемен блюд и двух с половиной часов мучительной беседы часы наконец пробили одиннадцать.
– Пошли, парни, – кивнул я Дэйву и Скотту, – пойдем, какое-нибудь кино посмотрим.
