Я был поражен. Я просто глазам своим не верил! Прямо здесь, в ресторане? В окружении десятков Хозяев Вселенной?! Я покосился на соседние столики, пытаясь понять, заметил ли это кто-нибудь. Кажется, никто не заметил, и теперь я понимаю, что в любом случае никому не было до этого дела. Все были слишком заняты, накачиваясь водкой, скотчем, джином, бурбоном или еще каким-нибудь вредным веществом, оплаченным из их невероятно раздутых бумажников.
– Ну, давай! – Марк протянул мне баночку с кокаином. – Вот он, настоящий билет на Уолл-стрит. Не считая шлюх, конечно.
Шлюх?Я был поражен еще больше. Честно говоря, я никогда не имел с ними дела. Более того, я был влюблен в девушку и собирался жениться. Ее звали Дениз, и она была великолепна снаружи и внутри – ее внутренний мир был столь же прекрасен, как и ее внешность. Вероятность того, что я могу ей изменить, была, казалось мне, меньше нуля. Что же касается кокаина, то я, конечно, бывал на вечеринках, когда учился в колледже, но с тех пор прошло уже несколько лет, в течение которых я ничего, кроме травки, не употреблял.
– Нет, спасибо, – ответил я слегка смущенно, – у меня с коксом не очень хорошо складывается. Я становлюсь… ну как бы слегка психом. Не могу ни спать, ни есть, и, в общем… у меня настоящая паранойя начинается. Он правда плохо на меня действует. Очень плохо.
– Никаких проблем, – ответил Марк, зачерпывая новую порцию из баночки, – но я точно могу сказать одно: именно кокаин поможет тебе выживать здесь изо дня в день!
Он покачал головой и пожал плечами.
– Работа брокера – паршивая работа. Пойми меня правильно: бабки и все такое – это круто, но ты же ничего не создаешь, ты ничего не
строишь.Так что со временем все это становится довольно однообразным, – он замолчал, будто подбирая нужные слова. – По сути дела, мы просто мерзкие спекулянты. Никого из нас не интересует, почему те или иные акции идут вверх. Мы просто играем в дартс: продаем да покупаем. Да ты скоро сам это поймешь.
Следующие несколько минут мы рассказывали друг другу о себе. Марк вырос в Бруклине, в районе Бэй-Ридж – не самый спокойный квартал, насколько мне было известно.
– Как бы ни сложилась жизнь, – говорил он, – никогда не встречайся с девушкой из Бэй-Ридж. Они все чертовы психопатки!
Он зачерпнул еще щепотку кокаина и добавил:
– Последняя из тех, с кем я встречался, воткнула в меня карандаш, когда я спал! Можешь себе представить?
В этот момент появился официант в смокинге и поставил на стол напитки. Марк поднял свой двадцатидолларовый мартини, а я свою восьмидолларовую кока-колу. Марк сказал:
– За Доу-Джонс! Пусть взлетит до пяти тысяч пунктов!
Мы чокнулись.
– И за твою карьеру на Уолл-стрит!– добавил Марк. – Желаю тебе добиться успеха в этом паршивом деле и при этом сохранить хотя бы часть своей бессмертной души!
Мы улыбнулись друг другу и снова чокнулись.
Если бы в тот момент кто-нибудь сказал мне, что всего через несколько лет я стану хозяином ресторана, в котором сейчас сижу, а Марк Ханна вместе с половиной других брокеров «Эл-Эф-Ротшильд» будет работать на меня, я решил бы, что этот человек не в себе. А если бы тот добавил, что я буду одну за другой вдыхать дорожки кокаина в баре этого самого ресторана под восхищенными взглядами дюжины высококлассных брокеров, то я подумал бы, что этот человек окончательно свихнулся.
Но это было только начало. Дело в том, что как раз в это время в другом месте происходили важные вещи, казалось бы, не имевшие ко мне никакого отношения. Начнем с такой мелочи, как появление
портфельного страхования –метода автоматического страхования портфеля ценных бумаг с помощью компьютерных систем, который однажды положит конец бешеному росту котировок и за один день обрушит Доу-Джонс сразу на 508 пунктов. Цепь событий, которые последуют за этим, почти невозможно было себе вообразить в то время. На Уолл-стрит одна за другой будут рушиться брокерские компании, и «Эл-Эф-Ротшильд», занимавшаяся банковскими инвестициями, тоже будет вынуждена прекратить свое существование. И тогда начнется настоящее безумие.
Я предлагаю вам собственную реконструкцию этого безумия – сатирическую историю периода, который, как выяснилось потом, оказался одним из самых диких эпизодов в истории Уолл-стрит. Я буду рассказывать вам с теми самыми интонациями, которые зазвучали в моем голосе уже в то время, – интонациями циничной, эгоистической, омерзительно ироничной болтовни. Именно так я воспринимал тогда события моей жизни, полной безудержного гедонизма. Эти интонации помогали мне развращать других людей, манипулировать ими – и наполнять хаосом и безумием жизнь целого поколения молодых американцев.
Я вырос в Квинсе, в районе Бэй-Сайд, в семье среднего класса, где такие слова, как «черномазый», «латинос», «итальяшка» и «косоглазый», считались самыми грязными из всех возможных и их не произносили ни при каких обстоятельствах. В доме моих родителей сурово осуждались любые предрассудки: считалось, что они достойны лишь низших, непросвещенных членов общества. Я всегда помнил это – ребенком, подростком и даже в разгар своего безумия. И тем не менее во времена, которые я описываю, подобные грязные словечки слетали с моего языка с невероятной легкостью. Конечно, я размышлял над этим – и убеждал себя, что я на Уолл-стрит, где нет места для околичностей и светской вежливости.
Почему я рассказываю вам все это? Потому что хочу, чтобы вы знали, кто я на самом деле и, что еще важнее, кем я не являюсь. А еще потому, что у меня двое детей и однажды мне многое придется им объяснить. Мне придется объяснить, как случилось, что их любящий папочка – тот самый папочка, который сейчас возит их на футбол, ходит на родительские собрания, сидит дома в пятницу вечером и в два счета может соорудить им салат «Цезарь», – был когда-то столь мерзким типом.
Но прежде всего я искренне надеюсь, что рассказ о моей жизни послужит предупреждением – как для богатых, так и для бедных, для каждого, кто подносит к ноздре ложечку или глотает таблетки; для каждого, кто собирается растранжирить таланты, полученные от Бога; для того, кто собирается перейти на темную сторону силы и погрузиться в безудержный гедонизм. И для каждого, кто считает, что быть Волком с Уолл-стрит – это круто.
Часть I
Глава 1
Волк в овечьей шкуре
Шесть лет спустя
Безумие распространяется очень быстро. К зиме девяносто третьего года у меня было жуткое чувство, будто я получил главную роль в одном из реалити-шоу, которые чуть позже станут так популярны. Мое личное шоу называлось «Богатые и никчемные», и с каждым днем богатства и никчемности в нем становилось все больше.
Я создал брокерскую фирму под названием «Стрэттон-Окмонт», которая скоро превратилась в одну из самых больших и самых безумных брокерских контор в истории Уолл-стрит. На бирже поговаривали, что у меня вырвалась наружу подсознательная жажда смерти и что я, конечно, загоню себя в гроб, не дожив и до тридцати. Но я знал, что это чушь: мне только что исполнился тридцать один год, и я был все еще жив и полон энергии.
