По пути обратно в Саутхэмптон я, как мог, успокаивал себя мыслью, что Шеф даст показания против Дьявола и я не буду чувствовать вину оттого, что сдал старого друга. А когда я отвлекался от этой мысли, то без конца напоминал себе, что все люди предают… все люди предают… все люди предают.
На этот счет я ошибался.
Не все.
Глава 23
Повороты судьбы
Единственной газетой, которую читала Мисс КГБ, была «Правда». Это была самая уважаемая газета в бывшем Советском Союзе. Pravda по-русски значит «правда», в чем мне слышалась определенная ирония, принимая во внимание тот факт, что за все время существования Советского Союза «Правда» ни разу не напечатала ничего даже отдаленно правдивого. И хотя «Правда» в наши дни гораздо бережнее относится к фактам, чем прежняя «Правда», однако, как я отметил, 21 сентября, в тот день, когда мое сотрудничество было предано огласке, «Правда» не удосужилась посвятить ни единой буквы кириллического алфавита горячей американской новости дня. А новость была следующая: Волк с Уолл-стрит тайно признал себя виновным несколько месяцев назад и больше года сотрудничает с федералами.
Итак, пока девяносто девять процентов американцев читали утренние газеты, приговаривая: «Замечательно! Наконец-то они прижали этого подонка!», а оставшийся один процент, читая утренние газеты, вздыхал: «Скверно! Этот подонок теперь начнет нас сдавать!», Мисс КГБ читала «Правду», материал о чеченских боевиках, которых она считала погаными мусульманскими псами, и мечтала сбросить на них атомную бомбу. И вот это я больше всего в ней любил: не ее горячее желание превратить чеченцев в радиоактивную пыль (с этим я был не согласен), а тот факт, что ей было абсолютно по барабану, что происходит в моей жизни. Я знал, что ее гораздо больше волновали эти чеченские псы, чем то, что она живет с доносчиком.
В этот самый момент она сидела с Картером перед телевизором, уставясь в сорокадюймовый экран высокого разрешения. Вся ее ментальная энергия до последней капли была сфокусирована на отважном мутированном сумчатом по имени Крэш Бандикут, который занимался тем, чем всегда только и занимался: борьбой за свою гребаную жизнь.
– Что вы там делаете? – обратился я к двум видеоголикам.
Мисс КГБ проигнорировала мой вопрос; она слишком была увлечена пультом игровой приставки, по которому ее большие пальцы двигались вверх и вниз с маниакальной скоростью. Картер, хотя и выступал в роли наблюдателя, был настолько заворожен, что тоже пропустил мои слова мимо ушей. Глаза у него округлились, как у совы, и он застыл, уперевшись локтями в колени и спрятав свой маленький подбородок в ладонях. Я подошел к Картеру и спросил:
– Чем занят, приятель?
Мальчик поднял на меня благоговейный взгляд:
– Папа, Юлия… она вообще… она… она… – казалось, слова застревали у него в горле, – она на верхнем уровне. Она сражается с самыми новыми монстрами, которых я никогда раньше не видел. Никто не видел.
– Смотри, – пробормотала Мисс КГБ, помогая Крэшу избежать ловушки. – Если я получу золотую маску, я стану непобедимая!
Картер снова уставился в экран телевизора, охваченный трепетом. Спустя несколько секунд он прошептал:
– Непобедимая!
Я присел рядом с сыном и обнял его за плечи.
– А она ничего себе, да, приятель?
– Атакуй в прыжке! – завопил он вдруг.
– Нет! – рявкнула она в ответ. – Чтоб победить этого монстра, мне нужна атака за вращение!
– Ох… – упоенно выдохнул Картер.
«Атака-вращение, – подумал я. – Господи, просто используй предлоги как надо! И все же приходилось признать, что Мисс КГБ была самой продвинутой мастерицей в видеоиграх на всем чертовом свете – мисс Пэк-Мэн, Супер Марио, астероиды, Донки Конг, Геркулес и, ясное дело, ее последнее пристрастие, Крэш Бандикут, мутированное сумчатое с острова Вумпа на западе Австралии. Она всех их может победить, поднимаясь на такие уровни, о которых простые смертные вроде Картера и мечтать бы не осмелились».
Мисс КГБ повернулась своим великолепным телом в одну сторону, а Картер повернулся своим телом весом в тридцать один фунт в другую – и тут я поймал себя на мысли о том, что, собственно, представляет собой Юлия Суханова? По меньшей мере восемь часов в день она посвящала видеоиграм, а в оставшееся время либо читала русские книжки, либо болтала по-русски по телефону, либо шептала мне на ухо по-русски всякую сладкую чепуху, пока мы занимались любовью. Да, жила она в Америке, но только физически. Душа ее по-прежнему оставалась в России, в геополитическом и временном смысле застряв в 1989 году, в том самом году, когда она получила на конкурсе красоты корону мисс Советский Союз.
Юлия была очень умной. Она прекрасно играла в шахматы, шашки, нарды, кункен и во все азартные игры, играла на грани фола и терпеть не могла проигрывать. Родителей ее уже не было в живых. Отец умер от сердечного приступа, когда ей было всего девять. Юлия рассказывала, что они с отцом были очень близки и его смерть оказалась большим ударом. В Советском Союзе он был известным человеком, ученым в области космических разработок с допуском к секретным материалам. Поэтому и после его смерти семью продолжали поддерживать. У Юлии всегда было все, чего она хотела. Очереди за хлебом, пустые полки в магазинах, убогая одежда – всего этого в детстве Юлия не знала, так же, как и я. Жизнь ее была беззаботной и, по советским стандартам, полной изобилия.
Красоту и грацию Юлия унаследовала от матери. Я видел фотографии; мать ее была умопомрачительной голубоглазой блондинкой с самой очаровательной улыбкой. По словам Юлии, в молодости ее мать была красивей, чем сама Юлия. Она занимала высокую должность в области гуманитарных наук. Поэтому Юлия росла в шикарной московской квартире, где непрекращающейся чередой бывали знаменитые советские деятели искусства – актеры, актрисы, художники, скульпторы, певцы и балетные танцоры. Вечеринки, на которых пили «столичную» и пели русские песни, затягивались далеко за полночь.
Мать ее умерла не своей смертью. Ее убили – зарезали ножом в собственной квартире, мутная история. Убийство произошло вскоре после того, как Юлия победила на конкурсе красоты, и по времени совпало со спорами о правах на «кормушку», которой стала Юлия Суханова. Подозреваемых было много, но обвинения так и не были никому предъявлены. Кто же убил ее? КГБ? Русская мафия? Недовольный бизнесмен, который пытался вымогать у Юлии заработанное модельным бизнесом? Или это был просто немотивированный акт насилия?
Как бы то ни было, вот в эту девушку я влюбился. В девушку, которая любила свою страну, но ни за что не хотела туда возвращаться, даже в качестве гостя. Она даже не полетела на похороны матери. Я знал, что это из-за страха, хотя она никогда не говорила об этом. Игорь, которого она по-прежнему представляла своим шурином, мужем старшей сестры Ларисы, тоже не полетел обратно. Правда, она допускала, что у него особый случай и он не может вернуться, даже если бы хотел. На родине его искали, но не представители закона. Были «другие», как она говорила, те, кому Игорь наступил на мозоли, и все это каким-то образом касалось ее. Вот и все. Как я ни старался, Юлия отказывалась сообщать дальнейшие подробности.
