– Хотите что-нибудь сказать? – скрестив руки на груди, спросил фэбээровец.
– Нет! – возмущенно выдохнул я. Потом, взяв себя в руки, уже спокойнее добавил: – То есть… конечно, нет. Просто не сразу понял, что вы имеете в виду, когда вы спросили, был ли я с вами… хм… честен. – Я обвел своих мучителей взглядом, после чего прямо посмотрел в глаза Ублюдку. – И я не пытался что-либо утаить, – добавил я, сам не знаю зачем.
Ублюдок явно почуял кровь.
– Позвольте, я уточню, – терпеливо начал он. – Вы говорили кому-нибудь, что собираетесь сотрудничать со следствием?
Ощущение было такое, словно он всадил мне в сердце отравленный клинок. Нужно срочно что-то придумать… заморочить им голову.
– Да, конечно, – уверенно заявил я.
– Кому именно?
– Во-превых, родителям. Обоим. Это преступление? – Я тонко улыбнулся, давая понять, что шучу.
Ублюдок даже не пытался сделать вид, что оценил юмор.
– Нет, конечно. Кому еще?
– Хм-м-м… – во рту у меня внезапно пересохло. – Ну, моей жене, естественно, – губы у меня внезапно задрожали, – потому что считал, что должен ей сказать. То есть на это было много причин. Хотя бы потому, что ей ведь пришлось подписывать документы о конфискации…
– Внезапно мне в голову пришла спасительная мысль:
– Кстати, не исключено, что она могла проговориться об этом кому-то из знакомых – чисто случайно. Той же Лори Билл, – мысленно добавил я, – которая рассказала об этом Дэйву Биллу, из-за чего и возникло данное недоразумение. То есть я, конечно, точно не знаю; мне и в голову не пришло попросить ее хранить это в тайне. Наверное, надо было, да? В этом все дело?
Ублюдок покачал головой.
– Нет. Надеюсь, вашей жене хватило ума понять, что поставлено на карту. Еще кому-то?
Спокойно!
– Джорджу, – уверенно объявил я.
Ублюдок вопросительно глянул на Коулмэна.
– Это его поручитель из Общества анонимных алкоголиков, – пояснил тот. Потом отрицательно покачал головой, давая понять, что Джордж чист.
Наконец мой адвокат решил, что пора вмешаться.
– Может, закончим на этом, Джоэл? Всем уже ясно, что вы подозреваете, будто Джордан рассказал кому-то о своем решении пойти на сделку. Так почему бы вам сразу не сказать, о ком речь, чтобы мы могли во всем разобраться?
Ублюдок пожал плечами с таким пренебрежительным видом, словно удивлялся, как это подобного вертопраха могли вообще взять в Йельский университет. После чего перевел немигающий взгляд на меня.
– Вам случалось передавать кому-нибудь записки, Джордан? – с мерзкой ухмылкой поинтересовался он.
Господи… подтвердились худшие из моих страхов! В голове разом стало пусто и гулко. Мне нужно было время, чтобы немного прийти в себя. И главное – все отрицать!
– Случалось ли мне передавать кому-то записки? В каком смысле? Вообще записки? Например, в школе? Или в колледже? Можно поконкретнее?
– С того времени, как вы дали согласие сотрудничать, – уточнил фэбээровец.
– Нет! – выпалил я. – Или… ну… хм… возможно. То есть мне нужно подумать, раз уж это так… хм… серьезно.
Я умолк, с трудом подавив желание совершить попытку к бегству. Интересно, сколько в этом здании агентов ФБР? Наверняка полным-полно. Но, возможно, это мой единственный шанс. На моих запястьях вот-вот защелкнутся наручники. Стоит только Ублюдку мигнуть, как агент ФБР вытащит из кармана браслеты – я и глазом не успею моргнуть! Но разве такое возможно без ордера?! Может, и возможно. Откуда мне знать? Все может быть. Нужно срочно поговорить со своим адвокатом! Нет, нет – чуть только я скажу, что мне нужно посоветоваться с адвокатом, как они тут же решат, что я виновен. Неудачная мысль. К черту адвоката! Нужно все отрицать. Все… все отрицать!
Я помялся.
– Ну, было как-то раз, когда я был в Нью-Джерси с Гаито и Бреннаном, если вы об этом. Мы сыграли партию в гольф, а потом я написал название акций на карточке участника и отдал ее Деннису. Но это наверняка есть на пленке. То есть в моих показаниях. Можете сами проверить.
– Пустая трата времени, – вмешалась Злобная Ведьма. – Мы знаем, что вы лжете. Мы не сможем использовать вас как свидетеля.
– А это значит, никакого письма 5-К, – заявил Ублюдок.
А Ведьма ехидно добавила:
– Так что, по моим расчетам, вам светит лет примерно тридцать пять.
Слово снова взял Ублюдок:
– Но если вы прямо сейчас очистите себя от подозрений, может, у вас все еще останется шанс. Может быть, – лицо его стало каменным. – Так что спрашиваю в последний раз. Вы… когда-нибудь… передавали… кому-нибудь… записки?
Но тут мне на помощь ринулся выпускник Йеля.
– Прежде чем вы продолжите, я бы хотел поговорить со своим клиентом. Наедине, – он потянул меня за руку. – Пойдем, Джордан. Давай выйдем отсюда и все обсудим.
И тут я свалял дурака.
– Не нужно. Все нормально, Ник, – бросил я, отбросив его руку. – Мне нечего скрывать. Тем более что я не сделал ничего плохого. Богом клянусь, это так. Я не писал никаких записок – можете проверить меня на детекторе лжи!
Я не боялся проверки. В конце концов, если Шэрон Стоун проделала такую штуку в «Основном инстинкте»… правда, она, в отличие от меня, не лгала. Но остается шанс, что они ничего не знают. Просто блефуют. Возможно, у них нет доказательств… или… у кого, черт возьми, осталась эта проклятая записка – у меня или у Дэйва? Убей бог, не помню. Ни в чем не признаваться. Ни в чем! Признаюсь – мне конец. К тому же, возможно, им даже неизвестно, что речь идет о Дэйве. Если бы они знали наверняка, так бы и сказали. Точно. Они блефуют. Хотят выдавить из меня признание. Да, так оно и есть!
– Ладно, не писали – значит, не писали, – повернувшись к моему адвокату, Ублюдок пожал широченными плечами и захлопнул папку. – Извини, Ник. Мы не можем вызвать твоего клиента как свидетеля. Он ненадежен. Если он врет нам прямо в глаза, то будет врать и в суде.
Вслед за ним встала и Ведьма. Но тут, видимо, фэбээровец решил, что с него хватит.
– Хватит нести эту лабуду! – рявкнул он, метнув сердитый взгляд на Ведьму. – Сядьте, Мишель!
После чего повернулся ко мне и наградил меня не менее сердитым взглядом:
– А теперь слушайте, – прорычал он тоном, которым до сих пор никогда не позволял себе говорить со мной. – Я точно знаю, как все было. Вы пригласили Дэйва Билла пообедать и незаметно сунули ему записку, в которой говорилось: «Ни в чем не признавайся! Я пошел на сделку». Потом вы вышли из ресторана и нагло соврали мне, поклявшись, что сделали, что могли.
Замолчав, он покачал головой, но не презрительно… просто я его разочаровал. Как-никак, я был его главной надеждой – а я подвел его, возможно, даже поставил в неловкое положение.
