Степняки и китайцы жили как нервные, раздражительные и абсолютно чуждые друг другу соседи по коммуналке, только контакт на уровне этническом намного масштабнее и страшнее персонального уровня коммунальных споров.
Жизнь двух и более враждебных друг другу этносов на одной и той же территории превращает государство и общество в химеру – образование нестойкое и опасное для людей, в него входящих.
Сам термин «химера», «химерная целостность», «химерная конструкция» Гумилев заимствовал из… паразитологии. В этой науке «химерной конструкцией» называется сосуществование паразита и хозяина. Вероятно, сравнение все-таки не вполне удачное. Не обязательно один этнос эксплуатирует другой. Народы могут быть равноправны, как нации и национальности в бывшей Югославии, но положение этнической химеры от этого не станет прочным. Точнее будет античное значение слова «химера»: сочетание несочетаемого. Огнедышащее чудовище с головой льва, телом козы и хвостом дракона. Создание мрачное, злобное и нежизнеспособное.
Химеры обычно появляются на границах суперэтносов, когда не только в одной стране, в одном государстве (это еще куда ни шло), но в одном регионе и даже, бывает, в одном селении живут представители народов, друг с другом несовместимых. Жизнь в химерном государстве не обязательно тяжела. Например, в Югославии при Тито жили богаче, чем в соседней Болгарии, но страну раздирали межнациональные противоречия, которые и привели к развалу государства и кровавым столкновениям в Хорватии, Боснии, Косове.
«РАСПАЛСЯ ЖЕЛЕЗНЫЙ ОБРУЧ…»
Вообще-то отношения даже дружественных этносов могут быть конфликтны, ведь сами различия между людьми – уже повод для ссоры. Вспомним известное нам осеннее письмо Глотова ко Льву Николаевичу, где есть еще и такие слова: «Вначале все эти "не так" даже милы, а потом начинают раздражать: "Что за черт, все не по-русски!"»
К счастью, химера – не единственная форма межэтнических контактов. Возможны и другие варианты. Ассимиляция – поглощение одного этноса другим – как правило, происходит при неконфликтном этническом контакте, но возможна ассимиляция даже в этнической химере – поглощение тех же таб гачей в V веке китайцами. При пассионарных толчках возможна интеграция – создание нового этноса при слиянии нескольких старых.
Наконец, Гумилев выделил еще две формы межэтнических контактов, при которых этносы не сливаются, но и не враждуют: ксения (т. е. «гостья») и симбиоз. Ксения – нейтральная форма: народы живут рядом, не сливаясь, но и не мешая друг другу, как шведы и финны в современной Финляндии, валлийцы и англичане в Уэльсе, русские и башкиры в Уфе. При симбиозе, положительной форме межэтнических контактов, возникают отношения дружественные, когда этносы не соперничают, а взаимно дополняют друг друга. Гумилеву представлялось, что симбиоз и ксения совершенно различны, хотя на самом деле их разделение – научная проблема, Гумилевым до конца не решенная.
Более того, Гумилев допустил здесь логическую ошибку. Характер межэтнического контакта при химере или ксении определяется комплиментарностью, но симбиоз, помимо положительной комплиментарности, связан еще и с разделением труда: негры банту обеспечивают пигмеев железом, а пигмеи помогают банту ориентироваться в тропическом лесу, земледельцы-русские продают половцам зерно и покупают у них мясо и т. д. Но при чем здесь комплиментарность? Это же нормальный товарообмен. А торговля преодолевает любые границы, даже связанные с комплиментарностью. Если следовать логике, то своеобразный симбиоз был даже у китайцев с хуннами: китайцы поставляли хуннам просо, а сами покупали у них лошадей. Между тем комплиментарность у этих народов была как раз отрицательной, что Гумилев и доказал.
Вообще сама идея гумилевского симбиоза очень напоминает «комменсализм» из сочинения русского этнографа С.М.Широкогорова: «Хотя каждый из комменсалистов может быть не зависим один от другого, но они могут видеть и взаимную выгоду: охотник может быть обеспечен продуктами земледелия в случае временной голодовки, а земледелец может иметь некоторые продукты охоты – мясо, меха, кожи и т. д. Примером таких отношений могут быть русские поселенцы Сибири и местные аборигены, а также этносы Южной Америки, уживающиеся на одной территории, — земледельцы и охотники Бразилии».
Если есть этносы, враждебные друг другу, а есть дружественные или по крайней мере нейтральные, значит, надо найти, что же именно возбуждает ненависть между народами. Межнациональная ненависть иррациональна, стало быть, бессмысленно искать ее причины в экономических интересах коммерсантов и политических амбициях государственных деятелей. В двухвековой войне на Хуанхэ не были заинтересованы ни «северные варвары», ни китайцы, однако война шла и кровь лилась. Гумилев объяснял конфликт китайцев и степняков несовместимостью их стереотипов поведения, их этнических традиций: «Одних защищал от врага род, других – государство. Сообразно всему накопленному и передаваемому из поколения в поколение опыту кочевники и китайцы сложились в разные, не похожие друг на друга суперэтносы, с разными стереотипами поведения и разными системами отсчета повседневных идеологических понятий. Произнося такие слова, как верность, честность, дружба, благодарность и т. п., хунн вкладывал в них один смысл, а китаец – другой».
Гумилев прав. Даже семьи различаются между собой, что же говорить о народах?! Это явление, характерное и для древнего Китая, и для современной России, и, допустим, для Европы XIX века. В декабре 1867 года Федор Михайлович Достоевский с возмущением писал своему другу Аполлону Николаевичу Майкову о порядках и образе жизни в Германии и Швейцарии: «Нравы дикие, о если б Вы знали, что они считают хорошим и что дурным».
Гумилев в своих теоретических трудах приводил множество примеров несовместимости стереотипов поведения. Греки презирали скифов за пьянство, а скифам были отвратительны греческие вакханалии. Крестоносцев возмущало многоженство арабов, арабы считали европейских женщин бесстыдницами, потому что те не закрывали лица чадрой. Чужие обычаи раздражают, оскорбляют, но еще хуже другое: различаются сами понятия хорошего и дурного, приемлемого и невозможного. И чем дальше этносы друг от друга (не географически, а этнопсихологически), тем напряженнее должны быть отношения между ними. Поэтому Гумилев и пишет, что контакты между суперэтносами чаще всего приводят к возникновению химер.
Эпоха варварских царств не была исключением. Северные варвары не раз появлялись в Поднебесной то как завоеватели, то как наемники или даже союзники. Но всегда их отношения с китайцами оканчивались плохо.
Даже удачный, на первый взгляд, опыт первых ста лет империи Тан привел Китай к беде, что и описано Гумилевым в лучших главах его монографии «Древние тюрки». Основоположники династии Тан Ли Юань (император Гаоцзун) и его сын Ли Шиминь (император Тайцзун) умели находить общий язык с северными варварами и привлекали боеспособных степняков в китайскую армию. Центральная Азия превратилась в «резервуар великолепной боевой силы», из которого императоры Тан черпали наемников для бесконечных войн с тибетцами, корейцами, голубыми тюрками и уйгурами. Но нет для государства большей опасности, чем армия, укомплектованная инородцами. Для китайцев тюркские головорезы были ничем не лучше обычных варваров, а тюрки вели себя с мирным китайским населением как с чужаками.
